пророком, посланным с неба, чтобы восстановить старую веру, они стали говорить между собою: «Наверное, это — обещанный Мессия, о котором мы слышали».
Чем более они вдумывались, тем сильнее убеждались в этом и, наконец, открыто признали себя обращенными и окончательно примкнули к новой вере.
Так как хазрадиты принадлежали к одному из более сильных племен Ясриба, то Магомет старался заручиться их покровительством и предложил сопровождать их при их возвращении; но они заявили, что находятся в смертельной вражде с ауситами, другим сильным племенем того же города, и просили его подождать с приходом, пока они не примирятся. Магомет согласился и сопровождать богомольцев на их родину он отправил Мусаба ибн Омайра, одного из самых ученых и даровитых своих учеников, поручив ему укрепить их в новой вере и проповедовать ее другим жителям города. Таким образом, первые семена ислама были посеяны в городе Медина. Они возрастали некоторое время, но медленно.
Мусабу противодействовали идолопоклонники, и даже жизнь его находилась в опасности, но он действовал настойчиво и мало-помалу приобретал последователей среди главных жителей города. Между ними были Саад ибн Моаб, князь или глава ауситов, и Осайд ибн Ходхейр, человек очень влиятельный в городе. Многие из мусульман, преследуемые и гонимые в Мекке, также нашли себе приют в Медине и помогли распространению новой веры среди ее жителей, так что вскоре трудно было найти семью, в которой бы не было обращенных.
Не сомневаясь теперь в возможности дать Магомету приют в городе, более семидесяти обращенных с Мусабом ибн Омайром во главе отправились вместе с богомольцами в Мекку в священный месяц, на тринадцатом году «миссии», с целью пригласить пророка избрать их город своим местожительством. Магомет назначил им свидание в полночь на холме ал-Акаба. Дядя его, ал-Аббас, который подобно умершему Абу Талибу принимал горячее участие в его судьбе, хотя и не разделял его учение, пошел вместе с пророком на тайное совещание, боясь, чтобы он не подвергся при этом какой-нибудь опасности. Там он упрашивал мединских богомольцев не завлекать его племянника в их город, пока они не будут иметь полную возможность защитить его, предупреждая их, что открытое принятие новой веры может вооружить против них всю Аравию. Но предостережения и просьбы его были напрасны — между обеими сторонами произошло торжественное согласие. Магомет потребовал, чтобы они отказались от идолопоклонства и открыто и бесстрашно поклонялись единому истинному Богу. По отношению к себе он поставил условием полное повиновение в счастье и несчастье; а для учеников, которые последуют за ним, требовал от мединцев такого же покровительства, какое оказали бы собственным женам и детям. При таких условиях он обязывался остаться с ними, быть другом их друзей и врагом врагов их. «Но если мы погибнем за твое дело, — спросили они, — какая нам за это будет награда?» — «Рай!» — отвечал пророк.
Условия были приняты; уполномоченные из Медины, положив свои руки на руки Магомета, поклялись держаться договора. Тогда пророк выбрал из числа их двенадцать человек и назвал их своими апостолами в подражание, вероятно, нашему Спасителю. Как раз в это время с вершины холма послышался голос, объявивший их вероотступниками и грозивший наказанием. Звуки этого голоса среди ночной темноты произвели временное смятение. «Это — вражеский голос Иблиса, — сказал Магомет презрительно. — Он — противник Бога, не бойтесь его». Это был голос, вероятно, курайшитского шпиона, потому что на следующее утро обнаружилось, что курайшиты знали все, что происходило ночью. С новыми союзниками Магомета, уезжавшими из города, они обошлись крайне сурово. Это быстрое принятие новой веры, эта так кстати предложенная и приведенная в исполнение помощь Магомету и его ученикам были причиной того, что мединские мусульмане получили название «ансаров», или помощников. Этим именем они и стали называться с этих пор.
По удалении ансаров и по окончании священного месяца преследование мусульман началось снова и с еще большим ожесточением, так что Магомет, предвидя опасность и решив удалиться из города, советовал последователям своим принять меры против грозившей им неприятности; сам же он все еще медлил и оставался в Мекке с некоторыми из своих ревностных последователей.
Неумолимый враг его, Абу Софиан, был в это время начальником города. Он и сердился, и огорчался, видя, как быстро распространяется новая вера, и потому обратился к совету начальствующих курайшитов, чтобы придумать вместе какое-нибудь верное средство, остановить распространение ислама. Некоторые предлагали изгнать Магомета из города, но на это кто-то возразил, что он может привлечь на свою сторону другие племена или даже жителей Медины и, вернувшись во главе их, отомстить им. Другие советовали запереть его в тюрьму на всю жизнь и снабжать пищей до самой смерти, но и тут явилось опасение, что друзья могут устроить его побег. Все возражения делал какой-то злобный, неизвестный старик, чужеземец из области Неджед, который, по словам мусульманских писателей, был не кто иной, как переодетый дьявол, вдохнувший свой зловредный дух во всех присутствующих. Наконец, Абу Джаль заявил, что единственное надежное средство против возрастающего зла — это предать Магомета смерти. С этим все согласились; но, чтобы вина пала на всех и чтобы все противодействовали мести, которая могла возникнуть у родственников жертвы, они решили, что из каждой семьи по одному человеку вонзят свой меч в тело Магомета.
Об этом-то заговоре и упоминается в восьмой главе Корана: «Вспомни, как неверующие составляли против тебя заговор, чтобы наложить оковы, или убить, или изгнать тебя из города; но Бог направил удар на них же; Бог — лучший защитник от злоумышлений врагов».
И действительно, в то время как злоумышленники направлялись к жилищу Магомета, тот уже знал о приближающейся опасности. Предупреждение было приписано, по обыкновению, ангелу Гавриилу, но, вероятно, это было делом какого-нибудь курайшита, не разделявшего кровавых замыслов своих соплеменников. Оно явилось как раз вовремя, чтобы спасти Магомета. Враги его остановились у дверей, но войти не осмеливались. Посмотрев в щель, они разглядели, как им казалось, Магомета, закутанного в свой зеленый плащ и спящего на кровати. Потолковав еще с минуту о том, напасть ли на спящего или подождать, пока он выйдет, они взломали, наконец, дверь и бросились к кровати. Спавший вскочил, но вместо Магомета перед ними предстал Али. «Где же Магомет?» — спросили изумленные и смущенные враги. «Не знаю», — грубо ответил Али и вышел вон, причем никто не решился остановить его. Взбешенные побегом своей жертвы, курайшиты объявили, что назначают сто верблюдов в награду тому, кто доставит им Магомета живого или мертвого.
Существует много рассказов о том, каким путем убежал Магомет из дому после того, как преданный Али закутался в его плащ и занял его место на кровати. Самый чудесный из них передает, что Магомет тихонько отворил дверь, когда курайшиты стояли перед ней, и, бросив в воздух горсть пыли, настолько ослепил их, что мог пройти среди них незамеченным. Подтверждение этого находится будто бы в тридцатой главе Корана, где сказано: «Мы напустили на них слепоту, чтобы они не могли видеть».
Наиболее правдоподобный рассказ передает, что он перелез через стену сзади дома и что в этом помог ему слуга, подставив свою спину, на которую Магомет и стал.
Он отправился прямо в дом Абу Бакра, и они решили немедленно бежать, согласившись укрыться в пещере горы Тор, находящейся на расстоянии часа пути от Мекки, и там обождать, пока можно будет безопасно тронуться в Медину; тем временем дети Абу Бакра должны были тайно приносить им пищу. Они вышли из Мекки ночью и шли пешком при свете звезд; на рассвете они достигли подошвы горы Тор, и лишь только вступили в пещеру, как услыхали приближавшуюся погоню. Тут и неустрашимый Абу Бакр задрожал от страха. «Преследователей наших много, — сказал он, — а нас только двое». — «Нет, — возразил Магомет, — здесь есть и третий — с нами Бог!» По поводу этого мусульманские писатели рассказывают о чуде, дорогом для сердца каждого правоверного. В то время, говорят они, когда курайшиты уже приближались к горе, в которой находилась пещера, перед ней вдруг выросла акация, на развесистых ветвях которой голубки свили гнезда и положили яйца, паук же обвил все дерево своею паутиной. Когда курайшиты увидали это, они пришли к заключению, что никто не мог недавно войти сюда, и повернули назад, продолжая поиски в другом направлении.
Чудо ли помогло тут или что другое, но только беглецы три дня скрывались в пещере, и Азама, дочь Абу Бакра, на закате солнца приносила им пищу.
Предполагая, что пыл преследования поостыл, беглецы отважились на четвертый день выйти и отправиться в Медину на верблюдах, приведенных ночью слугою Абу Бакра.
Избегая главной дороги, по которой обыкновенно следовали караваны, они поехали близ берега Красного моря. Не далеко, однако, отъехали они, как их догнал конный отряд под предводительством Сорака ибн Малека. Абу Бакр опять пал духом при виде многочисленных преследователей, но Магомета и тут не
