— С ним я плавал…
Мореходов перебили, но на стены по скрипучим и гибким лестницам опять карабкались люди.
— Смотрите! Рабов пустили! Рабам дали оружие! — Хромой был взволнован. — Неужели будут бить своих?!
Рабы дрались с повстанцами усердно и яростно, как будто были свободными горожанами. Среди их, полуголых или совершенно нагих фигур появились солдаты в диковинных чужеземных панцирях и шлемах. То были воины заморских дружин царя Итобаала. Какая-то часть их всегда находилась в Тире, и они представляли серьезную опасность для врагов государства.
Астарт схватился в поединке с юрким косматым воином, на толстых мускулистых ногах которого были надеты ассирийские плотные чулки и высокие сапоги со шнуровкой. Значит, он был кавалеристом (металлические поножи ранят лошадь).
— Сдавайся, — сказал ему Астарт. — Ты лошадник, меч — не твое оружие, а копья у тебя нет.
Но воин был в том состоянии, когда человек вообще не способен что-либо понимать. Он жаждал убить Астарта, поэтому Астарт убил его.
Тиряне умирали бездумно и дружно, словно смерть для них ничего не значила. Повстанцы тоже умирали, но они не хотели умирать! — и это отличало их от тирян, как небо от земли. И Астарт поверил, что их уже не сломить, что все они погибнут здесь на стенах, но не вернутся в свои прежние стойла. Все-таки Астарт был мечтателем…
Внезапно запели военные рожки и трубы. Тиряне бросились назад к лестницам, унося с собой раненых.
— Интересно, — сказал Хромой, вытирая ладонью кровь с лица. — Ой как интересно!
Мем-Молитва рухнул на колени и заплакал, не в силах иначе выразить переполнявшие его чувства. Повстанцы изумленно смотрели со стен на опустевший вдруг и затаившийся Тир. Всем хотелось верить, что самое страшное уже позади.
Астарт отбросил круглый щит, утыканный стрелами.
— Жарко! Будет шторм.
Он посмотрел в сторону гавани и увидел неподвижные верхушки мачт.
— Купцы забились в норы, — проговорил Эред. Мальчишка-раб перевязывал его многочисленные раны, от которых, похоже, он не очень страдал. — Хоть и сильны тиряне, а брать крепости не научились…
— Теперь начнут хитрить, — подумал вслух Астарт. — Слышишь, Хромой? Наверное, нам с тобой предложат по заморскому государству…
Неслышно появилась Ларит. Астарт встретился с ней взглядом и понял, чего стоило ей ожидание в неведении и страхе. Мем-Молитва вместе с набожными рабами и женщинами начал убирать со стен трупы своих и чужих. Астарт проследил, чтоб расставили часовых, и вместе с Ларит спустился вниз. Свита Хромого провела их в дворцовый зал. Каменные плиты пола кое-где были застланы циновками. Всюду валялись остатки немудреной мебели, груды господских одежд, утвари, игральные доски, сосуды. Хромой уже сидел на легком деревянном ложе, опустив избитые в кровь ноги в таз с водой.
Астарт обалдело уставился на стену, увешанную старинным и новейшим оружием — мечами, копьями, кольчугами, щитами. Ведь оружия повстанцам катастрофически не хватало! Он начал срывать все это с крючьев и швырять с грохотом на пол.
Ларит заплакала. Люди в зале смотрели на Астарта с неодобрением и опаской. Это было оружие, принесенное бывшим владетелям дворца в дар богу. Хромой отвернулся, чтобы не видеть очередного святотатства.
Эред принялся за дело, прерванное штурмом. Он пытал скифа, своего бывшего хозяина.
— Я его поймал еще вчера, да не было времени развести жаровню. — Эред поднес к лицу скифа раскаленный металлический прут.
— Я все рассказал, видят боги! — завизжал старик. Глаза Ларит округлились в ужасе.
— Эред? Как ты можешь?!
— Могу, — мрачно ответил тот, — он выдал нас, хотя мы его поили и кормили. Лежал на циновке будто пьяный, а сам все подслушивал. За это он получил десять дебенов и Агарь… — Он склонился к старику: — Где Агарь? Отвечай, шакал…
— Продал! — зарыдал скиф. — Сразу продал!
— Кому?
— Разве я знаю! Иностранец какой-то взял ее на корабль.
— Какой иностранец? Как он выглядел?
— Бедная девушка, — прошептала Ларит, вытирая слезы.
— Гвоздь не вернулся, — сказал Хромой, оттолкнув рабыню, омывающую ему ноги, — но катапульты навек замолчали. Смелый был парень. И те, кто был с ним… Как говорил мой друг-привратник, кровь героя не проливается впустую.
В сумерках через стену крепости забросили головы тех, кто был послан поднимать рабов других финикийский городов-государств:
— Одни. Как скорпионы, обложенные огнем, одни. И неоткуда ждать помощи. — Хромой сник, поскучнел Астарт, рабы разбрелись по всему дворцу, но крики стражи вновь заставили взяться за мечи.
На стены карабкались люди в рубищах или совсем нагие: воя и дико вскрикивая, они взывали к милости повстанцев. Тиряне подгоняли их остриями длинных копий.
Защитники крепости столпились на стенах, нервно сжимая оружие.
— Пощадите! — неслось из многочисленных глоток.
— Мы тоже прокляты богами!
— Помогите!
Астарт взбежал на стену и закричал во всю мощь легких:
— Факелы сюда! Больше факелов! Вскоре стало светло как днем.
Скрипели лестницы, надсадно и хрипло дышали лю ди. Из тьмы возникло нечто мало похожее на человеческое лицо.
Повстанцы онемели. Страшная, безносая маска с чудовищными наплывами разлагающегося мяса и кожи не исчезала. Наоборот, она с каждым мгновением становилась все более реальней и оттого ужасней…
Вначале Астарт в смятении подумал, что это рабы пурпурокрасилен или подобные им жертвы жестокого эгоизма властных, но зачем они здесь?
Воздух наполняли стоны, рыдания, хрипы. Лица-опухоли, лица-язвы, слепленные из обнаженных костей, — они множились, заполняли стены, парализуя волю повстанцев к сопротивлению. Жуткие фигуры дергались и корчились в свете факелов. Кто-то протягивал руки с выпавшими из суставов кистями, кто-то бился головой, лишенной растительности, о камень, и с нее сыпалась шелуха.
— Прокаженные! — пронеслось по крепости. Рабы посыпались со стен.
— По местам! — закричал Астарт. — Кто с копьями, сюда!
…Прокаженных загнали в один из подвалов дворца и наглухо заперли, оставив им пищу, вино, воду. Из-за стен доносились голоса тирян:
— Мы вас трогать не будем! Сами передохнете!
— Удирайте, пока не поздно!
Ночью один раб перебежал к тирянам. Его убили, труп сожгли, прах и кости глубоко зарыли в землю, чтобы зараза не расползлась по стране.
Наступило утро. Повстанцы, измученные и подавленные, смотрели с башен и стен на городские кварталы, в которых еще держался сумрак. Что еще придумают тиряне? Рабы уже не верили в победу. Многие из них проклинали тот день, когда отринули привычное и очертя голову бросились в незнаемое. Оказывается, свобода пахнет смертью, и поэтому не всем по плечу. И не мираж ли это — свобода, подобный миражам пустыни и лживым сказкам о счастье? И многие из рабов-повстанцев вручили судьбу свою богам. Будь что будет. И стало легче им….
— Подкупом нас не взять, — проговорил громко Астарт, зная, что услышат многие, — силой — тоже. Прокаженные ничего не смогли сделать. Не выдохся ли купец?
