— Ну смотри… Мое дело — передать.
— Ладно, перезвоню на всякий пожарный, — решил Стахов и прошел в угол, где на журнальном столике стоял телефон.
Но не успел он сделать ещё и пары шагов, как телефон зазвонил. Подойдя, молодой человек снял трубку.
— Але! — произнес взволнованный женский голос. — Ты, Миш?
— Нет, это…
— Слава Богу! Наконец-то я нашла тебя.
Антон узнал голос жены.
— Что случилось? — спросил он.
— Я… Ты можешь приехать к маме?
— Да что стряслось? — уже предчувствуя что-то неладное, повторил вопрос Стахов.
— Ника. У неё внезапно подскочила температура. Она бредит…
— Понял. Я еду… Ты вызвала врача?
— Естественно, — раздраженно ответила жена.
— За тобой заезжать?
— Я уже дома. У мамы. Не теряй времени.
Бросив трубку, Антон метнулся к лестнице на второй этаж.
— Что случилось? — поднимаясь из-за стола, поинтересовался Мишка.
— У Ники высокая температура. Она бредит. Лида просит приехать, — не останавливаясь, пояснил Стахов.
— Да подожди ты! Мне поехать с тобой?
— Зачем? Вызови лучше машину.
— Тебя подбросит парень Кочета.
Через пару минут Антон уже выходил из дома. Со скамейки, стоявшей в тени нависающих над ней кустов, поднялись двое. Одного Антон знал — это был водитель Кочета. Второго — темноволосого, невысокого, но крепкого телосложения, он видел впервые.
— Это Грека, — идя следом, представил Кочет. — Пусть едет с тобой.
— Зачем?
— Пусть едет, — не терпящим возражений тоном потребовал Мишка. — И позвони, как приедешь. А машину пока оставь в своем распоряжении.
Путь от Мишки до дома тещи занимал обычно каких-нибудь двадцать пять тридцать минут. И, хотя на сей раз водитель постоянно превышал допустимую скорость, теперь дорога показалась Антону бесконечно долгой.
По подсказке Стахова водитель подъехал к нужному подъезду и затормозил. Не дожидаясь полной остановки, Антон открыл дверцу.
— Подожди! — попросил Грека, но Антон уже распахивал оказавшуюся незапертой дверь подъезда.
Молодой человек оказался в небольшом тамбуре перед очередной дверью. Справа находилась ещё одна, ведущая в подвальное помещение дверь.
Когда Антон начал набирать код, входная дверь за его спиной снова открылась, и кто-то зашел следом за ним в тамбур. «Наверное, Грека», подумал он тогда. И все. «Наверное, это Грека». Больше, помимо этой последней мысли, он ничего не помнил. Потом была только темнота. И ещё боль.
Очевидно, вошедший за ним с улицы человек ударил его чем-то тяжелым по голове. Или плеснул в лицо какой-нибудь лишающей сознания гадостью. В результате он сразу же «отключился». А потом его перетащили в багажник. Вот только — как все это могло произойти на глазах у охранников? Не могли же они, в конце концов, спокойно наблюдать, как незнакомые люди выносят его из подъезда! А может быть, они и не наблюдали? Может, именно они и везут его теперь «заказчику»? Вначале «угостили» ударом по затылку, а потом уже погрузили в машину. Или же все было по-другому? Возможно, их самих вначале «нейтрализовали», а потом принялись за него? Ответов на эти вопросы у Антона не было и не могло быть.
Стахов попытался вспомнить, видел ли он кого-нибудь, когда спешил от машины ко входу в подъезд, где жила его теща. Увы, тогда его мысли были заняты другим — его лапулей, его Никой. Поэтому он не видел ничего вокруг, просто не обращал внимания на окружающее. А надо бы… Ох, как надо было!
В результате теперь он задыхается от жары и запаха пыли в багажнике автомобиля, который везет его неизвестно куда и неизвестно с какой целью. Хотя — почему неизвестно? Скорее всего, его ударили чем-то тяжелым по голове, а затем, сочтя мертвым, погрузили в машину, дабы сбросить в какой-нибудь заброшенный колодец, или с грузом на шее спустить в реку. А может быть, где-нибудь в лесу, среди кустов и замшелых пней для него уже припасена укромная могилка. И теперь его везут, дабы швырнуть в яму и присыпать сверху прохладной мягкой землей.
Нарисованная услужливым воображением сентиментальная картина возвышающегося над ровной зеленой поверхностью темно-серого холмика странным образом взбодрила Стахова, пробудив в нем желание жить и бороться за свою жизнь. Собравшись с силами, он снова попытался изменить позу, и после нескольких безуспешных попыток понял, что его ноги и руки крепко связаны, а во рту у него торчит кляп. Это «открытие» обрадовало его. Действительно, если бы его сочли трупом, то едва ли бы стали затыкать чем-то рот и пеленать как древнеегипетскую мумию. Труп можно перевозить и без этих предосторожностей — он не кричит и не брыкается. Труп заведомо не будет сучить ногами и стучать по крышке багажника. Не станет он и звать на помощь. Следовательно, его похитители знали, что он жив. И если бы его хотели превратить в труп, то давно бы уже проделали это. Но, видимо, кому-то он был нужен живым. Может быть — на время, но живым. Кому-то от него было что-то нужно. «Кому-то, что-то…» — мысленно передразнил он себя. Приходилось признать, что он не знал ничего. Ничего определенного. Он просто не мог представить себе, что крылось за всем этим. Было лишь очевидно, что их с Мишкой «заклятый друг» снова переиграл их. Равным образом не вызывало сомнений, что ближайшее будущее не предвещало ему, Антону Стахову, ничего хорошего.
Голова продолжала болеть, ныло все тело, ужасно хотелось пить. Дабы убедиться в том, что он действительно жив, что способен хотя бы на что-то, Антон попытался издать звук. Он сделал вдох и издал носом нечто вроде сдавленного мычания. И несмотря на шум, он услышал-таки этот звук, это мычание! Это уже было победой. Небольшой, но победой. Эх, если бы только он мог развязать свои путы! Но об этом можно было только мечтать. Нет, пожалуй, лучше не тратить время на беспочвенные мечтания, лучше подумать о том, кто именно мог подставить его.
Скорее всего, это все-таки не были шофер с охранником Грекой. Хотя бы потому, что подобные дела обычно заблаговременно планируются. Никто не мог предвидеть заранее, что, узнав о болезни дочери, он воспользуется машиной Кочета. Филимонов вполне мог предоставить в его распоряжение одну из своих машин. Мог, в конце концов, и сам повезти его. Да и Грека, в общем-то, личность случайная. Этого парня он видел сегодня впервые. Он знал охранника, который обычно сопровождал Кочета. То есть, скорее всего, это была какая-то непредвиденная замена. Иными словами, вариант сговора шофера с Грекой исключался практически на сто процентов. Во всяком случае, исключался, если Кочет не был причастен ко всему этому. А не доверять Кочету у него оснований не было.
Проще всего было предположить, что прослушивались все телефоны Мишки. В этом случае становилось понятным, как «они» узнали, что он едет на квартиру к теще. Узнав об этом, туда сразу же отправилась соответствующая группа. Адрес тещи, как и адреса его родных и друзей, у «них» конечно же имелся. Остальное для этих ребят являлось уже лишь вопросом техники. Приходилось только удивляться мобильности противника. Успеть направить крепких ребят на его перехват за каких-нибудь пятнадцать минут — это граничило с чудом… Даже в том случае, если группа пребывала в готовности, ожидая лишь сигнала для выезда.
Нет, все это никак не могло быть экспромтом. Очень похоже, что ему расставили ловушку. Но как «им» это удалось? Неужели Лиду силой заставили звонить ему?
Следовало признать, что голос у супруги действительно был очень взволнованным. Но, с другой стороны, это и понятно — ухудшилось состояние дочери. Как большинство молодых матерей, Лида просто
