свешивающимися с потолка большими сверкающими люстрами, а также укрепленными по стенам светильниками в форме морских моллюсков. Длина помещения вдоль отделяющей его от коридора стены была несколько больше ширины. Справа от входа в гостиную под одной из люстр стоял готовый к приему гостей почти прямоугольный стол. Второй точно такой же стол располагался перпендикулярно первому слева у торцовой стены помещения. По всей видимости, в случае приема большого количества гостей два стола составляли вместе. В результате, подумал Антон, должно было образовываться пространство, соизмеримое с площадью кухни в квартире его матери. Теперь же на расположенном у стены столе просто стояли вазы с фруктами, подносы с бокалами и многочисленные бутылки с напитками. А в углу у окна блестел полировкой новехенький концертный рояль.
Вокруг первого (уже сервированного) стола на изрядном расстоянии один от другого стояли восемь — по два с каждой стороны — стульев. Через огромные окна-стены открывался унылый вид на мокрый газон, из которого похожими на громоотводы длинными и тонкими верхушками поднимались к затянутому облаками небу молодые «голубые» ели. На переднем плане вдоль узкой асфальтированной дорожки шла лента цветочной клумбы.
В гостиной вдоль стен стояли удобные кресла и диваны. С одного из них — стоявшего вблизи окна у правой стены — поднялась девушка лет девятнадцати-двадцати и, глядя на вошедших, замерла в несколько принужденной позе.
— Иди-ка сюда, Жанна, — позвал её Петрович и вновь слегка подтолкнул Антона за локоть вперед. — Знакомьтесь.
Идущая навстречу Стахову девушка была отлично сложена. Антон невольно сразу обратил внимание на её идеальные по форме длинные ноги и на высокую грудь. Да и трудно было не заметить их, поскольку туалет девушки явно был рассчитан именно на то, чтобы эти несомненно весьма выигрышные детали сразу же бросались в глаза всем, кто по неосторожности окажется в радиусе менее десяти-пятнадцати метров от их обладательницы. Здесь они должны были сработать, как незамеченная вовремя мина, и сразу же бить наповал. И они несомненно «срабатывали» и с успехом поражали потенциального «противника» вне зависимости от его возраста и даже от пола…
— Жанна, — протягиваю руку, приятным контральто представилась длинноногая особа и, выслушав приличествующие подобному случаю банальности, заверила Антона, что знакомство ей тоже очень приятно.
При росте под метр восемьдесят стоявшая перед Стаховым девушка отличалась довольно хрупким сложением. У неё были несколько покатые плечи и узкая талия, выигрышно подчеркивающая высокие красивые бедра.
«Платиновые» волосы не скрывали высокого выпуклого лба девушки. Черты её лица можно было определить словом «правильные». Правда, с точки зрения классических канонов не совсем идеальным мог показаться её прекрасно очертанный чувственный рот. Наверное, он был чуточку великоват для этого тонкого лица с красивым тонким носом, точеным подбородком и с широко расставленными серо-голубыми глазами. И ещё эти глаза… Что-то было в них такое, что несколько портило общее впечатление от этого бесспорно очень выразительного и удивительно привлекательного лица. Наверное, девушка знала об этом, а потому избегала смотреть в глаза собеседнику. «Скорее всего, невольно заинтригованный, с досадой подумал Стахов, — в её глазах можно прочитать что-нибудь такое, что не предназначается для всеобщего оповещения».
— Ну что ж вы стоите тут? — меж тем решил прервать возникшую напряженную паузу Петрович. — Чего скучать зря? Пошли, пока народ не собрался, примем по аперитивчику, — и он направился к стоявшему у стены столу с напитками.
Антон непроизвольно взял Жанну за тонкий локоть и они последовали за Павлом Петровичем.
— Тебе с апельсиновым? — беря бутылку «Мартини», полуутвердительно обратился к девушке немолодой господин. По всему чувствовалось, что он хорошо знал её предпочтения.
Жанна кивнула.
— Ну а ты уж, Андрей, будь добр, поухаживай за собой сам.
— Поухаживаю, — пообещал Стахов и отпустил локоть девушки. Обязательно поухаживаю.
Он плеснул себе в бокал немного джина и дополнил его до половины тоником. А Жанна взяла поданный ей бокал и сразу же вновь встала рядом с Антоном, слегка касаясь его теплым бедром.
— Чего вы такие кислые? — поинтересовался Петрович. — Жизнь хороша и прекрасна. Особенно когда есть, что выпить. Так что пейте. Нечего тут изображать из себя рождественских ангелочков.
Жанна послушно сделала несколько глотков, Антон же демонстративно поставил свой бокал на стол. В это время за его спиной раздался звук открываемой двери. Молодой человек оглянулся. В помещение входили четверо. Это был Владислав Андреевич в сопровождении яркой миниатюрной блондинки лет тридцати — тридцати пяти и сухощавый господин предпенсионного возраста с непропорционально крупным лицом, как будто небрежно вырезанным кухонным ножом из полена мореного дерева. На согнутой в локте правой руке этого господина покоилась рука полной седой дамы.
— Рад видеть вас, — направляясь к устроившейся у стола с напитками троице, слегка приподнял в приветствии руку Владислав Андреевич.
В результате последовавшего затем знакомства выяснилось, что его миниатюрную спутницу звали Аллой Семеновной. Судя по всему, была она спутницей жизни элегантного киднаппера. А сопровождавшая их пара не просто заехала к нему в гости. Пожилой господин с непривычной для русского уха фамилией Кашайке оказался бизнесменом из Цвикау. И приехал он в Россию по делам фирмы. Фолькмар Кашайке неплохо говорил по-русски. Настолько неплохо, что его русская по происхождению супруга наверное могла бы даже позавидовать ему. Во всяком случае, после продолжительного проживания за рубежом её жесткий выговор резал слух в гораздо большей степени, чем откровенный акцент господина Кашайке.
— Рекомендую вам познакомиться поближе, господа, — меж тем своим выразительным баритоном заполнял паузу Владислав Андреевич. — У вас вполне могут найтись общие интересы. Могу сообщить тебе, Фолькмар, что господин Стахов также торгует бытовой электроникой.
— Вот как! — вежливо обрадовался господин Кашайке. — Уверен, в дальнейшем мы сможем быть друг другу полезны.
Через некоторое время хозяева и гости заняли места за столом. Жанна, как нечто само собой разумеющееся, заняла место рядом с Антоном. Сидели они лицом к окнам и спиной к входу в гостиную. Напротив разместилась чета Кашайке, справа — Владислав Андреевич со своей супругой. Лишь Петрович был здесь без женщины. Сидел он напротив хозяина дома в гордом одиночестве. Но это, судя по всему, его не особенно огорчало.
Разговор вертелся в основном вокруг превратностей погоды, которая в самый разгар лета неожиданно преподнесла такой пасмурный и необычайно холодный день. Говорили хозяева и немецкие гости. Антон же с напряженным вниманием вслушивался в беседу, надеясь выяснить из нее, где, в каком регионе он в настоящий момент может находиться. А между делом он исправно ухаживал за сидевшей рядом с ним Жанной, не забывая при этом и о себе. Странным образом у него вновь пробудился аппетит.
С появившимися в очередной раз официантами в гостиную вошел ещё кто-то. Человек этот не подошел к столу, а скромно остановился у стены сбоку. Он был внешне очень похож на одного из оставшихся за дверью охранников. Никто, включая Стахова, не обратил внимания на него появление. А через несколько минут хозяин произнес по-восточному витиеватый тост в честь милых дам. Все поднялись с бокалами в руках. И в тот момент, когда Антон чокался со своей соседкой, помещение внезапно озарилось фотовспышкой — вошедший с официантами человек оказался фотографом. Почему-то Стахов был абсолютно уверен, что в центре только что сделанного кадра был запечатлен именно он…
Потом были ещё тосты. И снова все поднимались, чокались и улыбались. При этом практически каждый раз человек с фотоаппаратом оказывался в позиции, наиболее удобной для того, чтобы заснять Антона. «Готовят фотодокументы», — мысленно констатировал молодой человек. Он невольно отметил также, что Павел Петрович, если и попадал случайно в кадр, то обычно только со спины.
После горячего женщины попросили извинения и удалились. Петрович достал трубку и направился к роялю, рядом с которым и устроился на диване. А Владислав Андреевич предложил немецкому гостю и Антону сделать фото на память и указал на диванчик, на котором до появления в гостиной Петровича со Стаховым в одиночестве скучала Жанна. Отказываться от предложения у Стахова оснований не было — в
