хорошее настроение? Плевать они хотели с колокольни, ещё более высокой, чем та, на которую он взбирался во сне, на расположение его духа и на то, насколько уютно он будет себя тут чувствовать. Тогда — зачем было оставлять в шкафу костюмы?
Может быть, одежда предназначалась для кого-то другого? Очень сомнительно. Пока все, что он примерял, абсолютно точно соответствовало его размерам. Можно было бы подумать, что выбор делался его близкими. Ну а поскольку это исключалось, оставалось предположить, что следили за ним действительно весьма основательно, а потому — пожелай эти люди «убрать» его, они скорее всего давно бы уже сделали это. Отсюда следовало, что Владислав Андреевич или кто там ещё стоял за ним, действительно не собирались убивать его. Но почему? Чем он отличался от покойного Игоря Снитко или от того Мишки Филимонова, которого теперь эти люди собирались ликвидировать с его помощью? Более покладистым характером? Сомнительно. Не считают же его в конце концов совсем уж безвольным! Нет, за всем этим наверняка крылось нечто иное. Что-то, чего он пока ещё никак не мог понять. Скорее всего, эти люди полагают, будто смогут сломить его и вить из него в дальнейшем веревки, заставляя его всегда и во всем танцевать под их дудочку. Другого объяснения молодому человеку просто не приходило на ум.
Его размышления были прерваны звуком, похожим на удар гонга. За долю секунды до этого прекратилась несущаяся из телевизора музыка. «Я попрошу вашего внимания, Антон», — прозвучал голос Владислава Андреевича. Голос доносился не из переговорного устройства, в этом Стахов был уверен.
Антон сбросил с лица прикрывавшую его газету и увидел смотрящего на него с экрана Владислава Андреевича. Это впечатляло.
— Я жду гостей, — меж тем продолжал гостеприимный хозяин. — И хотел бы, чтобы вы присоединились к нам.
— Это приказ?
— Если хотите… Поэтому переодевайтесь. Минут через двадцать за вами зайдут.
Снова прозвучал звук гонга, и в сопровождении одетых в камзолы и парики танцоров на экране телевизора появилась пышнотелая темнокожая певица, в выступление которой столь бесцеремонно вмешался Владислав Андреевич.
Антон поставил на место мебель, привел себя в порядок и переоделся. При этом оказалось, что пиджак первого из примеренных им костюмов чуть-чуть ему узок.
Итак, постепенно всему находилось объяснение. Стало понятным, для чего в шкафу висели костюмы. Никаких случайностей. Они тут исключались. Здесь все предусмотрено. Похоже, эти господа нимало не сомневались в том, что так или иначе заставят его танцевать под свою дудочку. Судя по всему, они были на все сто процентов уверены в том, что все будет именно так, как задумано ими. «Ну что ж, — подумал Антон. — Хорошо. Посмотрим». Внезапно им овладело ожидание приближающегося чуда. Нет, даже не чуда, а скорее некоего ответственного момента, который наверняка окажет влияние на то, как сложится его жизнь в ближайшее время. Он почувствовал легкое возбуждение вроде того, что было ему так хорошо знакомо по спортивному прошлому. Нечто подобное он ощущал обычно перед ответственными соревнованиями. Вот и теперь, удобно расположившись в кресле, он торопил время — что-то там будет? Что ожидает его буквально через несколько минут?
Когда раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа, молодой человек отложил в сторону лежащий на коленях журнал и не спеша поднялся навстречу входившему в тамбур Петровичу. На сей раз этот господин со спокойными выпуклыми глазами был одет в отлично сидевший на нем темно-серый костюм.
— Приветствую! — деловито поздоровался он со Стаховым, не подавая ему при этом руки, и прошел в комнату. — Газеточки почитываем?
— Ну не спать же мне в конце концов целый день, — пожал плечами Антон. — Вот и читаю, да ещё смотрю телевизор.
— Молодец, — одобрил Петрович. — Кстати, меня зовут Павлом Петровичем.
Антон в ответ лишь вежливо склонил голову. А Павел Петрович меж тем критически оглядел его и заметил:
— Совсем другой человек. Вот что значат спокойная жизнь да хорошее питание!
Стахов снова промолчал.
— Ну пошли, что ли, молодой человек… Чтобы ваше пребывание тут было не столь однообразным, в вашу честь тут решили устроить небольшую вечеринку.
Произнес он это таким тоном, что трудно было понять — одобряет он подобное решение, или посмеивается над ним.
Антон первым направился к выходу.
— Не спешите, — остановил его Петрович. — Чтобы от дневного света у вас не заболели с непривычки глаза, мы их на время прикроем шапочкой. Ребята! — окликнул он, и из коридора навстречу Антону в тамбур вошли двое парней.
Этих охранников Стахов видел впервые. Как и вчерашние Николай с Виктором, при высоком росте оба они отличались крепким телосложением.
Антон ожидал, что ему наденут на глаза повязку, но «ребята» просто преградили ему выход.
— Надевайте, — приказал позади голос Павла Петровича.
Стахов оглянулся — господин с выпученными глазами протягивал уже знакомую ему по предыдущей ночи вязаную шапочку с подкладкой.
— Не бойтесь, она чистая, — заметив, очевидно, выражение брезгливости на лице Антона, заверил его Павел Петрович.
Антон натянул шапочку до подбородка, после чего его взяли за локоть и подтолкнули вперед.
И снова были коридоры и лестницы, по которым он поднимался и спускался, снова был мягкий палас и был гладкий паркет под ногами. А потом последовало предложение остановиться. На сей раз путешествие с закрытыми глазами длилось, как показалось Антону, существенно дольше, нежели накануне. Когда же, наконец, шапочка была снята с его глаз, молодой человек обнаружил, что стоит в том самом просторном холле, в который его накануне завели с улицы. Только на сей раз он находился в противоположной от входа стороне — под ведущей на галереею правой лестницей. Это молодой человек сообразил почти сразу, как только получил возможность оглядеться по сторонам.
— Что, шея болит? — не скрывая иронии, поинтересовался стоявший в метре от него Петрович.
Охранники отступили несколько в сторону, однако продолжали оставаться рядом.
— Да не то, чтобы болит, а… любопытно, знаете ли. И, признаюсь, никак не ожидал, что мне предложат переодеваться для вечеринки, которая будет проходить под лестницей в вашей компании.
— Остряк… — недовольно поморщился Петрович и начальственно бросил охранникам, — Свободны.
Антон проследил, как один из охранников отошел к стене, а второй направился к выходу на улицу.
Хотя шел только шестой час, солнца за огромными стеклянными окнами не было видно. На улице стояла пасмурная погода, и, судя по всему, лишь совсем недавно прошел дождь. Во всяком случае, асфальт перед особняком казался черным, как это бывает, если его полить водой.
— Ну что, соскучился по свободе? — переход на ты, поинтересовался Петрович. — Наглядеться не можешь?
Антону хотелось ответить ему какой-нибудь колкостью, но он сдержался и ограничился лишь тем, что слегка пожал плечами.
— Тогда пошли развлекаться, — и, взяв молодого человека за локоть, Петрович слегка подтолкнул его к расположенным как раз посередине между двумя лестницами широким двустворчатым дверям.
Как и на втором этаже, здесь оказался вход в коридор. Коридор этот был очень широким и коротким. С правой стороны в его стене было три двери, с левой — лишь две. Еще одна дверь завершала торец коридора. Откуда-то сверху доносилась негромкая музыка. В простенках между дверями на изящных трубчатых подставках и на красивых керамических тумбах стояли вазоны с цветами и с каким-то экзотическими растениями. «Интересно, а они не искусственные?» — подумалось Стахову.
— Нам сюда, — оповестил пучеглазый господин и толкнул ближайшую к ним дверь слева.
Антон переступил порог большой и довольно уютной гостиной. Она освещалась двумя
