сторонке… Ты можешь опустить Тхол, но без Наездника он — кусок мяса!
Мне показалось, что не Семен со шел с ума, а я. Анку больше не держали за волосы. Она стояла все так же рядом с доктором и помахала мне рукой. А в шаге от нее, в тени я увидел еще одну фигуру. Парень моего возраста, он стоял на коленях, и, кажется, его рвало.
— Шпеер, чего ты добиваешься? — сдавленный голос Маркуса.
— Хочу, чтобы вы сказали детям правду! Хотя бы на сей раз, не врите! Обычный русский мальчик не умер от контакта с Эхусом. У его сестры та же группа крови, я проверял еще на борту. Значит, у меня под рукой уже два готовых Пастуха. Два Пастуха, которых вы ни за что не отпустите! Маркус, ты ведь уже доложил Коллегии, что детей необходимо изолировать на выпасе, а потом уничтожить, верно?! Чтобы ни у кого и мысли не возникло усомниться в вашей уникальности!
— Это неправда! Аня, не верь ему!
— Неправда? А как насчет сказок, что Эхусы будто бы перестали справляться? За двадцать лет, что я работаю в вашей клинике, я, по мелочи, оперировал нескольких Пастухов. Я знаю, что мальчик — не первый! Это правда, что почти никто из обычных людей не выдерживает, но мне рассказывали о трех удачных попытках! Трижды вы случайно попадали на детей, которые ничем не отличались от остальных. Их сращивали на два месяца офхолдером с черепахой. Два месяца, под угрозой смерти, не вылезая из кабины! Прекрасные методы вампиризма, Дракула позавидует! После чего именно эти Эхусы давали потомство! Разве я не прав?
— Откуда он узнал? — Мария задала этот вопрос Маркусу почти беззвучно, но у меня очень хороший слух. Я расслышал не только ее слова. Теперь я явственно различал дыхание и удары сердца двоих снайперов наверху. Я почти точно представлял, где они прячутся. От них несло потом и спиртным. Один из них грыз что-то сладкое. И оба держали нас на мушке.
Меня в первую очередь. Ведь я оставался единственным, кто не спрятался. Доктор и Анка не в счет.
— Вам нужны кролики под нож! — надрывался Семен. На его осипшем горле вздувались вены. — Но взрослых заманить непросто. Сколько людей вам приходится постоянно ликвидировать, чтобы обеспечить секретность, а? Скольких людей вы воруете, чтобы проверить на совместимость? И главное, что потом человека нельзя отпустить, в бессознательном состоянии он для вас не годится! В последнее время вы, правда, научились вышибать из людей память, молодцы! А детей можно запугать и заставить два месяца провести в кабине, обмениваясь с черепахой кусками ДНК, или, черт ее знает, что она там высасывает, чтобы окрепнуть!
На кой вам сдался бедный Миша Харченко? Я его очень люблю, он занятный старикан. Но не надо пудрить мне мозги насчет передовой генетики! Он вам нужен для создания универсальной системы тестов, чтобы не нужно было каждого беспризорного ребенка протаскивать через границы на выпас.
Вы можете дурить, кого угодно, но не меня. Эхусы загибаются не от ядохимикатов, а от застоя крови. Еще несколько десятков лет изоляции, и ваша Коллегия начнет драться за каждую пазуху. И еще я вам скажу! Знаете, почему на самом деле все так хреново?..
Люди Атласа молчали. Анка слушала доктора разинув рот. Семен облизал губы, от его разгоряченного лица валил пар. Лукас сидел в снегу, привалившись спиной к верхушке маленькой ели. Я видел только кусочек его покрытой инеем бороды.
Мне снова показалось, что с запада к нам движется нечто большое и вдобавок искусственное.
Теперь оно было гораздо ближе. Я чувствовал его, даже находясь на самом дне разлома. А еще мне было очень холодно, прямо-таки зуб на зуб не попадал. Наверное, из-за нервов. Что-то подсказывало мне, что самое плохое еще впереди.
— Все очень хреново! — В голосе доктора зазвучала вдруг страшная тоска. — Последние двадцать лет, что я на вас пахал, я все это время находился в контакте с военной разведкой и с группой Григорьева, царство ему небесное, но никогда не устраивал против вас диверсий. Но когда подвернулся случай, мы решили, что упускать его нельзя… Я это не из гордости, а наоборот. Чтобы вы поняли, это не я такой умник. Сколько бы вы ни прятали информацию о себе, о выпасах, есть аналитики…
Выстрел, свист пули. Краем глаза я засек кудрявую макушку Марии. Она пыталась изменить позу, случайно высунулась — и потеряла клок волос.
— Даже не пытайтесь! — зло рассмеялся доктор. — Так вот, мы ведем учет вместо вас. Неблагодарная работа. Подозреваю, что французы и американцы занимаются тем же самым. Если бы у вас хватило ума внести статистику в компьютер, вы бы заметили, что в тех редких случаях, когда в пазухи укладывали молодых ученых, погибавших не от болезни, а от несчастного случая, после реанимации производительность Эхуса возрастала скачкообразно. Но не сразу, а примерно спустя полгода. И еще год черепаха не давала сбоев. Нам удалось это вычислить, даже при той скудной информации, которая просачивалась… Но Коллегии же нужны старики! Все хреново и будет еще хуже, пока вы продолжаете реанимировать раковых больных! Вам досталась ценнейшая технология, но вы ее загубите человеческой падалью… А все оттого, что Эхусов нельзя оставлять без работы. До меня долго не доходило, я, дурачок, столько лет верил в благотворительность. А черепахам, оказывается, просто необходимо постоянно кого-то оживлять, они без работы загибаются! Ведь я прав, а, Маша? Так называемые люди Атласа слишком медленно размножаются, вы не можете загрузить лишние мощности.
Единственное, чего никто не понимает, так это для чего вам старики, все эти физики, химики, геологи, кстати? Вы накупили мне оборудования на сотни миллионов. Что дальше? Куда идут результаты работ? Знаете, ребята, какие подозрения закрадываются в мои маразматические, дважды промытые мозги? Не слишком ли вы рьяно отстаиваете идею о невозможности подводной экспедиции?..
— Семен! — яростно перебила Мария. — Зачем ты это делаешь? Зачем ты ставишь на себе крест?!
Доктор достал левой рукой из кармана пузырек и бросил в рот маленькую таблетку. В правой руке у него был пистолет. Анка сидела в сторонке, обнимая брата. Его голова бессильно свесилась в сторону, плечи мелко тряслись. Мне показалось, что половина лица его залита кровью.
— Ребята, можете смеяться, — сказал доктор, — однако я люблю свою страну.
Но никто не засмеялся.
И в полной тишине я услышал свист.
Свистел мой папа.
Глава 40
— Это — во-первых, — голосом телевизионного диктора вещал Семен, а во-вторых, я болтаю, попросту тяну время. Развлекаю вас, пока сюда летят четыре эскадрильи. Вы можете позвать свой крейсер, но не уверен, что Тхол справится с таким количеством целей. Пилотам дана команда на ракетный залп по любому неопознанному объекту. Как вы полагаете, увернется Тхол от сорока ракет?..
Мария лихорадочно совещалась с Маркусом, но я больше не прислушивался. Я был весь там, наверху…
— Ваши предложения? Чего вы вообще хотите? — очнулся доселе молчавший Лукас.
У меня сложилось впечатление, что происходящее его перестало интересовать. Я на секунду поставил себя на его место. Я знал об этом старом, почти вечном человеке очень мало — лишь то, что мне смогла передать Анка. Его мученический крестовый поход подошел к бесславному концу. Все преступления и тяготы, на которые он пошел, оказались лишенными смысла. Он потерял дружбу и уважение соратников, возможно, его навсегда отстранят от должности. Или даже казнят. Наверное, сейчас ему было на все это глубоко наплевать.
— Мои предложения простые! — охотно откликнулся Семен. — Вы оставляете оружие и выходите с поднятыми руками…
