десятка арестантов. На груди у тюремщиков Коваль разглядел убийственно знакомые бляхи… Нет, не может быть, уговаривал он себя, просто померещилось!
К мосту стекалась разношерстная толпа работяг, стремящаяся перебраться на тот берег. Крестьяне, рыбаки, мастеровые проходили или проезжали через распахнутую настежь проходную, и никто их не задерживал. Но когда подошла очередь Артура, навстречу ему, подняв ладонь, выступил дюжий стражник в железной рубахе.
– Ты чей?
– Музейщик.
– Ты не похож на музейщика. - Парень перекатывал в зубах жвачку и смотрел не моргая. Сзади, опираясь на приклад карабина, выдвинулся еще один стражник.
– Я был в Перми, четыре года работал инженером. Теперь вернулся домой. - Артур постарался ничем не выдать своего волнения. Не стражники его пугали, а то, что болталось на шее у второго. Кремлевский жетон безопасности.
– Долго же ты шел! - с непонятным выражением заметил часовой. - Как твое имя, и кто может подтвердить, что ты из Эрмитажа?
– Меня зовут Артур Кузнец. Меня знает Старшина торговой гильдии Чарли Рокотов, Хранитель закона Лев Свирский, распорядитель работ Сапер… А еще лекарь Эрмитажа мама Рона, начальник охраны Руслан… Этого достаточно? - Ковалю отчего-то не хотелось называть имена Рубенсов.
Оба стражника при упоминании о Руслане переглянулись и ощутимо напряглись.
– Эй, служба! - Старик-крестьянин свесился с высокого борта повозки. - Не задерживай народ! Отведи в сторожку и разбирайся!
Вслед за дедком принялась скандалить вся очередь. За Артуром собралось уже человек сорок.
– Слезай с коня! - приказал Артуру часовой. - Мы проверим, кто ты такой!
– А кто ты такой, чтобы проверять меня?
– Видел это? - Стражник продемонстрировал бляху. - Или ты, деревенщина, не знаешь, что это такое?
Его напарник лениво перехватил ружье за ложе:
– Где твой паспорт? Почему прешь в центр с автоматом? Где у тебя клеймо на автомате?!
– Паспорт не успел обменять… - Коваля этот диалог перестал забавлять. - Я проеду в Эрмитаж и получу у Рубенса документ. И проеду со своим оружием.
Вокруг внезапно стало очень тихо. Из железного, слепленного из разноцветных кусков вагончика появился третий стражник, краснолицый толстяк с лейтенантскими звездочками на плечах.
– Кого ты хочешь надуть, мерзавец? - От лейтенанта несло перегаром. - Твоего Рубенса давно сместили. Город подчиняется господину губернатору. Слезай немедля и покажи, что в мешках! Не слышал, что тебе сказал офицер внутренних войск?!
– Как вы мне надоели! - простонал Коваль, освобождая ногу от стремени.
В следующий миг он перехватил дробовик за ствол и сунул караульному, что стоял ближе всех, прикладом в зубы. Железные доспехи лязгнули о мостовую. Его товарищ не успел вскинуть ружье, как вороненый ствол уперся ему в лоб.
– Кинь пушку и прыгай в воду! Ну, живо! - Коваль придал лицу зверское выражение. Часовой попятился, выставив перед собой ладони, отпустил ружье и проворно полез через парапет. Из канала взлетел фонтан брызг, очередь нестройно захохотала. Лейтенант мигом протрезвел и попытался нащупать за поясом пистолет.
– Даже не пытайся! - сурово одернул Артур. - Ну, твоя очередь купаться! Считаю до трех! Раз…
Долго упрашивать лейтенанта не пришлось. Горланящая толпа, радуясь неожиданной бесплатной оказии, с криками ломанулась через ворота. Две мокрые головы, отдуваясь, как тюлени, разрезали грязную поверхность воды, стремясь к ближайшему спуску. Третий стражник ворочался в луже, пуская кровавые пузыри из разбитого рта. Поток людей обтекал его слева и справа, а какой-то мальчишка нагнулся и снял с руки лежащего массивный золотой браслет.
К вечеру весь город будет знать, хмурился Коваль, нахлестывая жеребца. Первый признак диктатуры - это заборы. Они ставят заборы и разоружают людей. Но сами разбегаются при малейшем сопротивлении… Они способны бить только слабых, только тех, кого легко запугать. Но люди, черт подери, и не планируют сопротивляться, у них совсем другие задачи. Они кормят семьи и растят детей, пока эти гады набирают силу! Ей-богу, с такими подонками поневоле станешь анархистом…
Ворота в Зимний покачивались, распахнутые настежь. У въезда во дворик внутри огороженной площадки мужик с саблей сторожил десяток самых разных автомобилей. За пределами 'охраняемой стоянки' в полном беспорядке расположилось великое множество конных и моторных экипажей. Некогда чисто выметенная, площадь представляла собой настоящую мусорную свалку. У подножия Александровской колонны двое молодых людей, взобравшись на козлы, рисовали на огромном холсте чью-то усатую физиономию. Со стороны Адмиралтейства, там, где раньше бил фонтан, у свежесколоченной коновязи кушали овес десятки нерасседланных лошадей. Памятуя о столичных приключениях, Артур заранее спрятал под куртку автомат и посулил сторожу золотой за особое внимание к его коню. Впрочем, одноногий инвалид на жулика не походил.
Никем не остановленный, одинокий странник поднялся по мраморной лестнице. На втором этаже ему снова встретилось усатое лицо со слегка выпученными глазами. Здоровенный лист крашеной фанеры висел под самым потолком. Из-за фанерки выглядывало слегка обиженное 'Святое семейство'. Затем Артуру пришлось потесниться, пропуская целый взвод юношей, у каждого из которых на левой стороне груди поблескивал бронзовый треугольник. Внутри треугольников изображался какой-то символ; не звезда, как в столице, что-то иное. Артур не стал всматриваться, чтобы не привлекать лишнего внимания.
– Святая Ксения! - прошептал Лева, роняя очки. - Этого не может быть! Откуда ты взялся?! Ты сумел бежать от Качальщиков?
– Можно и так сказать…
Артур прошелся по библиотеке, потрогал глобус, машинально погладил дряхлого сонного летуна. У книжника при этом невинном жесте округлились глаза. Всё в этой сумрачной зале осталось по-прежнему: карты на стенах, паутина по углам, уютный запах подсыхающих поленьев в камине. И Лева был всё тот же, седенький, шустрый, но поведение его заметно изменилось. Он стал каким-то пришибленным, что ли…
– Я жил у них в общине. Я работал. У меня трое детей и жена. Думаю, пока тебе достаточно? - Артур не мог сдержать улыбки при виде обалдевшей физиономии книжника. - Теперь ты мне скажи: что с папой Рубенсом?
Лева стрельнул глазами на дверь:
– Так ты ничего не знаешь? После того как стало известно о его дружбе с колдунами, начался бунт. Михаил бежал вместе с женой. Папу выставила родная дочь. Арина вышла замуж за сына губернатора…
– Вот как? А почему внизу нет охраны? Где Лапочка?
– Так ты совсем… Не вздумай ни с кем говорить, иначе угодишь на виселицу. Есть люди, которые еще помнят, как ты голыми руками повязал Качальщика и спас целый караван. Мне рассказал Рокотов, о Кузнеце ходили легенды! А тигр… Лапочку застрелили, охрана теперь только ночью, и только из офицеров тайной службы…
– Тогда почему меня должны повесить?
– Потому что легенды теперь не нужны, и вспоминать героев опасно. Свободной коммуны больше нет, а ты говоришь крамольные вещи. Весь город уже год подчиняется губернатору. Началось с драки в Думе. Они и так вечно скандалили, а в тот раз сцепились из-за того, чья очередь выделять людей на осушение подземки и подвоз чистой воды. От нас в Думе заседала Арина Рубенс, Рокотов, Аркаша, мой брат, и еще двое. Они предлагали голосовать в закрытую, но тут приперлись эти, мелюзга с правого берега, и заявили, что тянуть жребий нечестно. Потому что в их общинах мало народу, а у нас от каждой тысячи представлено по человеку. Получается, что крупные коммуны их забивают. Они сказали, что вообще больше не дадут людей в патрули, потому что 'Восьмая дивизия' собирает с входящих в город нечестный налог, а с патрульными из общин не делится…
Слово за слово, заварилась такая каша, что думских пришлось разливать водой. Пока они дрались,
