КАК БУДДИЙСКИЙ МОНАХ СЫНА СТАРОСТЫ ВЫУЧИЛ
Случилось это давным-давно в провинции Кеннам, в деревне Хенчхон. Жил в той деревне староста, почти шестьдесят ему сравнялось. И надо же такому случиться — вдруг сын у него родился! Уж так он любил его, что и не расскажешь. К учителям не посылал, жалел. Уже тринадцать годков мальчику минуло, а он ни читать, ни писать не умеет.
Неподалеку в известном на всю Корею храме Хоин жил буддийский монах. Прослышал он, что староста сына своего не учит, пришел к нему и говорит:
— Лет тебе немало, а сын твой ни читать, ни писать не умеет. Что же ждет его в будущем? Ты подумал об этом? Отдай сына мне. Я обучу его всяким наукам. Без этого трудно прожить на свете.
Поддался староста на уговоры монаха, отдал ему сына и бумагу, какую следует, написал.
Увел монах мальчика в храм, в строгости держит, а мальчику невмоготу, не привык он жить, как монахи живут. Сбежать хотел — монах не пустил. Стал объяснять, что нельзя человеку жить неученым, бумагу показал, ту, что отец написал. Смирился мальчик, учиться стал, да так усердно, что через несколько лет уже мог разобраться в любой классической книге — очень способным к наукам был. Вырос мальчик. Подошло время держать государственные экзамены на должность. Выдержал он экзамены и был назначен губернатором в родную провинцию Кеннам.
Прибыл он на место и решил отомстить монахам за то, что пришлось ему когда-то терпеть. Приехал он в храм с целой свитой слуг, у ворот его встретили монахи и сам настоятель с подобающими почестями. Стоило губернатору взглянуть на учителя, как вражда его мигом улетучилась, осталось лишь чувство благодарности.
До глубокой ночи беседовали учитель с учеником, вспоминая вместе проведенные годы. Затем учитель принес какой-то необычный свиток с указанием всех будущих должностей губернатора, в том числе и должности губернатора провинции Пхенан, а также дня его смерти! Монах убрал свиток и сказал:
— Теперь мы увидимся с тобой в Пхеньяне, когда ты станешь губернатором провинции Пхенан.
Так случилось. Спустя несколько лет они встретились в Пхеньяне: учитель и его бывший ученик, который стал губернатором провинции Пхенан. Как и в первый раз, до глубокой ночи длилась их беседа. Спать легли они в одной комнате, но там так было натоплено, что губернатор не выдержал и перенес свою постель в другую комнату.
Утром он нашел монаха убитым и распорядился начать расследование. Оказалось, монаха убила танцовщица, по ошибке приняв его за губернатора.
Понял тут губернатор, что монах пожертвовал собой ради бывшего своего ученика, и сердце его преисполнилось благодарности к учителю.
ВОЛОВИЙ ТРУД
Жил-был на свете один писатель, Ким. У него было два сына: старший и младший.
В то время как младший знал уже очень много, старший, Ким-Хакки, которому уже было шестнадцать лет, не знал и первых двух знаков азбуки: ха-ныр, тен, таа, ди, что значит небо и земля. При этом «небо» по-корейски «ха-ныр», а по-китайски — «тен», «земля» по-корейски «таа», а по-китайски — «ди».
Отец поэтому постоянно бил его и говорил, что он лучше убьет его, чем потерпит позор, что сын писателя останется неграмотным.
— Но чем я виноват, — оправдывался старший сын, — я день и ночь сижу за азбукой — ничего не выходит, мой младший брат целые дни играет — а у него все идет хорошо: это от неба так дано.
— Не от неба, а от твоей глупости, — отвечал отец и сильно бил его.
Наконец однажды отец сказал ему:
— Устали мои руки бить тебя, да и не хватит палок, хотя бы я вырубил весь свой лес. Убить тебя тоже не могу. Но прогнать тебя с глаз моих могу и прогоняю. Иди куда хочешь. Научишься грамоте — приму тебя, не научишься — не приму.
— Позволь мне остаться у тебя работником, — я трудолюбив и могу работать.
— Не хочу.
— Куда же я пойду?
— Куда хочешь.
Насилу старший сын выпросил, чтоб хоть жену его оставил отец у себя, пока он будет пытать счастья.
— Хорошо, — сказал отец, — пусть живет себе в задней комнате, но пусть тоже не показывается мне на глаза.
Жене же Ким-Хакки сказал:
— Жди меня десять лет. Если через десять лет я не приду, считай меня умершим.
Затем он зашел к своему другу и просил его, в случае если отец прогонит его жену, принять ее и кормить до его возвращения.
Друг обещал, и Ким-Хакки пошел куда глаза глядят.
Шел Хакки, шел и пришел в один город, где под одним окном услышал шум учившихся школьников.
Хакки зашел в школу и рассказал учителю все о себе.
— Очень жалко будет, если сын такого знаменитого писателя останется неграмотным, — сказал учитель. — Я согласен взять тебя на десять лет и сделать все, что могу. Но не будь в претензии, если я о твою спину изломаю не один сноп палок.
Хакки с радостью согласился, и учение началось.
Между тем жена Хакки жила у тестя в задней комнате, варила себе чумизу и дни и ночи молила небо помочь ее мужу.
Через десять лет без тринадцати дней явился к ней во сне белый старик и сказал:
— Просьба твоя услышана небом, за твое трудолюбие муж твой получит то, о чем просишь ты, добродетельная жена.
В ту же ночь вот что произошло с Хакки.
— Прошло девять лет одиннадцать месяцев и шестнадцать дней (в Корее лунный месяц двадцать девять дней), — говорил учитель Хакки, — а ты и до сих пор не выучил и первых двух слов. Вот теленок стоит рядом с тобой в стойле, — ему два года, но я уверен, что, слыша постоянно твое «ха-ныр, тен и таа, ди», и он запомнил эти слова.
И учитель, позвав теленка, крикнул ему:
— Ха-ныр, тен!
И вдруг теленок поднял голову к нему.
— Таа, ди!
И теленок опустил голову к земле.
— Видишь? Если теленок умнее тебя, то что я могу с тобой сделать?!
И, избив Хакки в последний раз, учитель приказал ему оставить наутро его дом. И в эту ночь учитель пошел спать к своей семье, в первый раз после десяти лет, так как все это время он спал со своим учеником, заставляя его и по ночам заниматься.
Избитый Хакки долго и горько плакал, пока не заснул.
Когда он заснул, явился к нему во сне белый старик и сказал:
— Ты Ким-Хакки?
— Я, — отвечал Хакки.
— Ты получишь то, чего ты так упорно добивался. Открой рот.
Хакки открыл рот, и старик бросил туда три шарика.
— Проглоти!
