на руках.
Несмотря на то, что на нас откровенно глазели, Кинк воздержался от представлений. Он только кивнул, улыбнулся и проводил всю группу в другую комнату, где тоже стояли шезлонги и стол для пинг-понга. Вошел официант. Кинк заказал восемь пива и доверительно склонился к нам.
– Пожалуй, я должен теперь вам объяснить, – сказал он, – что, будучи членами европейского персонала СММАК, вы автоматически получаете право пользоваться всеми благами, которыми располагает клуб. Завтра вам выдадут специальные удостоверения на случай, если их спросят. Но это вряд ли случится, потому что каждый европеец здесь – служащий СММАК. Хотя незнакомые лица, естественно, вызывают любопытство, да и при оформлении счетов необходимо бывает сверить имена. Тем не менее я рекомендую вам, учитывая ваше особое положение служащих безопасности, не заводить ни с кем знакомств. Как я уже говорил, мы здесь не надолго. Ваша оперативная зона находится на некотором расстоянии отсюда, и чем меньше об этом будет разговоров с посторонними, тем лучше.
Барьер пожал плечами.
– Мы и сами ничего об этом не знаем, так что нам и между собой-то говорить не о чем.
Кинк дружески улыбнулся.
– Ситуация исправится к лучшему, когда нас не будут мучить жажда и голод и когда поблизости не окажется лишних ушей. – Он со значением посмотрел на официанта, принесшего пиво.
По вкусу оно не было похоже на пиво, но было холодным и поразительно крепким. Когда мы отправились ужинать в кафетерий для неженатого персонала, я чувствовал себя гораздо лучше. Кормили вполне сносно, конечно, все было из банок, но я не против консервов. Подали еще пива, а также кипяченой воды в завинчивающихся бутылках из-под бренди. Вина, с сожалением объяснил Кинк, в Кавайде нет. Импортировать его очень дорого, хранится оно очень недолго, да и медицинские советники СММАК утверждают, что в таком климате вино может даже принести вред. У французов от этой новости, естественно, вытянулись физиономии. Я тоже скорчил соответствующую рожу, хотя, по правде говоря, мне было наплевать. При наличии пива и бренди, размышлял я, будущее можно считать сносным и даже есть шансы выжить.
После ужина Кинк сказал, что мадам Барьер и миссис Уилленс наверняка очень устали с дороги и, видимо, захотят отправиться прямо в гостиницу отдохнуть. Мужчин же он просит зайти ненадолго в его кабинет, чтобы обсудить план действий.
Женщины поняли намек.
Офис Кинка находился в административном блоке – четыре стандартных бунгало за еще одним проволочным забором. Среди других металлических дощечек на двери четвертого бунгало была одна с надписью: «Служба безопасности – майор Кинк».
Кинк открыл дверь своего кабинета, включил кондиционер и свет.
– Нам нужно еще два стула, – бросил он через плечо. – Принесите их из соседней комнаты.
Безо всяких «пожалуйста». Мсье Кинк теперь снова стал майор Кинк.
Мы с Рейсом прихватили пару стульев и присели вместе с остальными. На одной из стен кабинета на прибитых листах фанеры были прикреплены планы, фотографии аэросъемки и карты, которые обычно делают изыскатели и потом воспроизводят на синьке.
Кинк сел за свой стол и изучающе посмотрел на нас.
– Ну, джентльмены, – сказал он, – добро пожаловать в Кавайду. – Он одарил нас одной из своих самых милых улыбок. – Боюсь, настало время уведомить вас, что с настоящего момента и далее все вы обязаны считать себя находящимися, так сказать, под арестом.
Глава IV
Конечно, это была шутка, но она никому не показалась смешной; Рейсу вроде бы на какое-то мгновение стало дурно. Лично я посчитал подобную шутку безвкусной. Однако Кинк продолжал добивать ее до конца.
– Под полным арестом, несомненно, – сказал он, все еще улыбаясь, – и, надеюсь, без военного трибунала в перспективе, но с наличием определенных неудобств.
Никто не улыбнулся. Он оставил свою шутовскую манеру и взял деловой тон.
– Как люди, знакомые с делами безопасности, – продолжал он, – вы должны понимать, что, когда речь идет о важных и ценных секретах, такая вещь, как доверие, не существует. Так вот, поскольку теперь возникла необходимость поделиться с вами некоторыми секретами, я для начала хочу попросить вас согласиться с определенными временными ограничениями вашей личной свободы. Понятно?
Мы молча кивнули.
– Проще всего, если каждый из вас отныне и впредь будет считать себя кадровым офицером на действительной службе в боевой обстановке и обязанным посему строго соблюдать правила безопасности. Так, никто из вас отныне не имеет права переписки или других способов сношений с внешним миром без цензуры с моей стороны. Вам разрешается общаться с гражданским персоналом здесь или в районах операций, куда вы направитесь, только в присутствии своего коллеги-офицера или если на это есть специальное разрешение. Эти ограничения распространяются и на жен. Кроме того, в течение двухмесячного периода, начиная с сегодняшнего дня, никому из вас не позволяется покидать провинцию Кунди, ни под каким предлогом. Понятно?
– Ну, а в случае болезни? – спросил Уилленс. – Вдруг моя жена заболеет? В таком месте все может случиться.
– Здесь, в Кавайде, имеется медицинский пункт с квалифицированным европейским доктором. Есть еще вопросы?
Уилленс покачал головой, как мне показалось, довольно неохотно.
– Тогда наш уговор в силе? Барьер?
Он опросил каждого по очереди. Когда мы все сказали «да», он кивнул.
