«Узи» – автомат, сконструированный и изготовленный в Израиле. Со сложенным металлическим прикладом его длина 45 см. С полным магазином – 25 патронов – он весит четыре килограмма. Он выпаливает 9-миллиметровые пули со скоростью 650 в минуту, если бы, конечно, удавалось менять магазины с такой быстротой. Конечно, это невозможно, но зато, если подобная забава вам по душе, он разбирается для чистки – всего двенадцать частей – и собирается ровно за три минуты. Вид у этой твари курносый, чуть сгорбленный и надменный. Мне не нравилось брать его в руки, даже когда он не был заряжен. «У солдата четыре лучших друга, – говаривал, бывало, мой отец. – Две ноги, винтовка и, если умело разыграть свои карты, ротный писарь». Сдается, я не слишком долго общался со своим «Узи», чтобы считать его за лучшего друга.
Тем не менее я сначала испытывал к нему некоторую благодарность, Он позволил мне скрыть свое полное невежество по части автоматов. Дело в том, что «Узи» – оружие послевоенного поколения. Кроме капитана Тропмена – офицера с бородкой, заместителя майора Кинка, – самого Кинка и Гутара, никто из нас до этого не видел «Узи», так что пришлось объяснять, как он действует.
Ни у кого не было пистолета или револьвера. Меня это удивило. Я вспоминал, как отец, когда ему присвоили звание офицера, всегда носил на поясе большой тяжелый револьвер в блестящей кожаной кобуре. Я сначала подумывал спросить об этом, чтобы показать, насколько я знаю армейские порядки. К счастью, первым вылез с вопросом Рейс, за что капитан Тропмен его здорово отчитал. Тропмен, как и Кинк, был родом из Эльзаса и обладал очень резкими, насмешливыми манерами. Для профессионального солдата, сказал он, пистолеты и револьверы и раньше были мало полезны, а сейчас и подавно устарели. Имея «Узи», не обязательно быть хорошим стрелком; ты убьешь противника на расстоянии до двухсот метров; если есть время прицелиться и не забудешь откинуть рамку прицела – убьешь не задумываясь. Потом он совсем разгорячился. Пистолеты и револьверы, заявил он, не для солдат, а для полицейских и воров, для киноактеров и психопатов, сомневающихся, осознанно или неосознанно, в своих мужских качествах. Все это звучало весьма поучительно.
Я узнал также, что такое хижины из магунгу.
Вот как их строят в Кунди. Мужчины нарубают ворох молодых стволов и сооружают остов с округлой крышей, вроде клетки для попугая. Потом появляются женщины – за армией эмира тянется целый обоз – и начинают покрывать остов длинными, мясистыми листьями дерева магунгу. Они укладывают листья рядами, один на другой, как черепицу, пока сооружение не примет вид улья старого образца. Есть дверь, но окон нет. По теории, листья предохраняют от дождя и в то же время не мешают хижине проветриваться. На самом же деле листья магунгу лишь частично предохраняют от дождя, а вместе с ветерком (преимущественно со стороны уборных) на хижину налетали полчища насекомых. Древесные крысы и змеи тоже уважают магунгу. Однажды на крыше уборной для европейских женщин заметили удобно расположившуюся черную мамбу. Солдат убил змею раньше, чем она успела убить кого-либо из нас, а Тропмен превратил все дело в шуточку, заявив, что подобные происшествия очень помогают против дизентерии. Лично я не нашел в этом ничего смешного. В уборной для мужчин-европейцев – отвратительном сооружении с дырами над ямой, которое я ненавидел от всей души, – крыша тоже была из листьев магунгу, и стоило большого труда постоянно смотреть вверх, пока там торчишь.
С нами теперь находились пять европейских женщин, если считать жену капитана Тропмена, которая на самом деле была евроазиаткой. Она выглядела довольно привлекательно и хорошо говорила по-французски, но любила командовать. Многие из евроазиатских женщин, каких мне довелось встречать, обладали подобным свойством. Барбара Уилленс совсем с ней не ладила. Женщины, естественно, в такой обстановке временно подрядились готовить для европейских офицеров, и мадам Тропмен, очевидно, в качестве жены старшего офицера, раздавала приказы другим женам. Еще одним источником трений служил тот факт, что Кинк и Тропмены жили не в хижинах, как все остальные, а в домике при узкоколейке. Это вызывало постоянные разговоры.
Я не принимал ничьей стороны. Супруги Барьер и Уилленс могли, конечно, утешать друг друга рассуждениями о том, что положение это временное, на неделю-другую, а потом все изменится. Я не хотел, чтобы все изменилось. То есть я не возражал бы против некоторых изменений, а именно убраться из этого вонючего лагеря, но мне совсем не хотелось того, что предстояло далее.
Я узнал также, какая роль отводилась мне.
Гутар и другие вскоре обнаружили, что «батальон» эмира состоял менее чем из четырехсот человек, чье искусство в стрельбе не шло далее умения заряжать и нажимать курок. У них совсем или почти совсем не было навыков прицельной стрельбы. И в то же время у всех их до крайней степени чесались руки открыть пальбу. Как заметил с издевкой Уилленс, они представляли смертельную опасность для всех, кроме противника.
Кинк отмахивался от критики.
– Большинство из них лучше действует штыком, – признавал он, – но если показать им неприятеля, они будут с ним драться. Что же касается необходимой огневой мощи, то она, джентльмены, в ваших руках.
Мы все сидели вокруг запачканного едой стола на козлах в палатке столовой утром на следующий день после прибытия. Кинк продолжал объяснять, что собой представляет наша экспедиция.
– Официальная причина нашего присутствия здесь – охрана узкоколейки от диверсий. Нет нужды говорить, – тут он улыбнулся, – что никаких попыток диверсий не было, но наши тактические занятия проходили как отработка двойного прикрытия железной дороги, служащей осью. Позднее такой осью, конечно, станет дорога вдоль реки на Амари.
Он сделал знак Тропмену, который принялся раздавать копии секретной карты «зоны А», окутанной в Кавайде такой завесой тайны.
– Мы пересечем границу к северу от Матендо, – провозгласил Кинк. – Там находится пограничный пост угазийцев и таможня. Их охрана настолько незначительна, что никаких трудностей у вас не возникнет. Оттуда вы поведете быстрое наступление вдоль дороги. Пункты, где встретится сопротивление, для преодоления которого группы разведки будет недостаточно, следует обходить, предоставив их подавление головной группе. Быстрота – важнейший фактор. Мы должны использовать преимущество внезапности. Мы не можем себе позволить, чтобы в Амари были переброшены подкрепления с другого берега реки. Если мы не сможем захватить город в первый же день, нужно будет правильно построить осаду. Разведывательные группы должны быть готовы продвигаться вперед быстро и безжалостно.
Он вытянул ладонь и рубанул ее ребром по столу, чтобы показать, что он имеет в виду под безжалостностью. Он говорил и вел себя так, будто в его распоряжении бронетанковая дивизия.
– Некоторые из вас уже имеют представление о своих обязанностях в ходе операции. Те, кто прибыл раньше, успели установить хороший контакт с местными офицерами и сержантским составом, и подготовка подвигается удовлетворительно. К следующей неделе роты будут укомплектованы полностью. У меня на данный счет твердое слово эмира. Однако остается вопрос о передовых разведывательных группах. Они должны начать самостоятельную подготовку. Таких групп будет две, для них из рот выделяется по тридцать человек. И пожалуйста, проследите, чтоб это были сообразительные люди, а не кретины, от которых вы
