Шлип... шлип... шлип...
— Хэй... — негромко произнес во мрак Бернар.
— Эй... ей... ей... — эхо затерялось в изгибах потолка и вернулось шелестящими ящерицами по влажным стенам.
Брудо, высоко подняв фонарь, ступил на лестницу. У бронзовых кабанов, захвативших нижнюю площадку, радостно заблестели глаза. Рядом с их позеленевшими тушами егерь казался карликом. Он поднялся еще выше, до того места, где лестница исчезала во внутренностях башни. Свет фонаря не пробивал темноту за квадратной аркой. Младшая с облегчением заметила, что блестящие тарелки из белого металла больше пока нигде не отсвечивали.
— Кажется, зто обрядовое здание, — неуверенно предположил дядя Саня. — Здесь собирались ради каких-то ритуалов.
— Лучше скажите, здесь можно где-нибудь найти дрова и разжечь огонь? — спросила у магистра тетя Берта.
— Его ученость говорит, что мы непременно отыщем удобное помещение, — перевел слова фомора дядя Саня. — Лучше оставайтесь в каюте, пока мы здесь все осмотрим. Его ученость просит глубокочтимую Марию остаться, дабы охранять раненых.
Вернулись егеря с медными фонариками и пиками. Кролики в клетках вели себя тихо, хвостов быстрого времени поблизости не водилось. Анка вначале пошла за Бернаром, никто ей не приказал возвращаться. На ближайшей колонне, диаметром не меньше пяти метров, обнаружился прекрасно сохранившийся барельеф.
Младшая вначале не поняла, а потом, когда взрослые подняли факелы, покраснела.
Толстый мужик занимался сексом со свиньей. Судя по зверскому выражению его лица, натурщика занятие не вдохновляло. А может быть, таким макаром он выражал свою радость. Свинья была вылеплена с удивительной точностью, гораздо лучше мужчины, что пристроился позади нее. Казалось, ее широкий прожорливый рот изогнулся в сладострастной улыбке. Пятачок и копытца блестели стершейся позолотой.
— Вот дерьмо, — сплюнула Мария. — Оригинальный культ. Здесь везде будут свиньи?
На следующей колонне, отстоящей от первой метров на двадцать, тоже была изображена свинья. Но сцена носила совершенно иной характер. Мужчина с очень длинными волосами не то стоял, не то лежал в саркофаге, вытянув ноги и руки. Рядом покоились узкие заостренные предметы, скорее всего, дротики или копья. Половину саркофага рядом с умершим воином, на правах то ли пищи, а то ли — жены, занимала свинья. Она удобно устроилась на боку, упираясь мертвому воину рылом прямо в ухо.
Анка сдержала рвотный позыв. Она вспомнила похороны папани, после того ужасного пожара, вспомнила дождь, лица соседей и закрытый гроб. К маме в лицо она тогда заглянуть боялась, только обнимала ее изо всех сил. Анка вдруг представила, как в широкий гроб к папе укладывают рядышком нарочно заколотую свинью и сосед Петрович соскальзывает в мокрую яму, чтобы повернуть свиное рыло к папкиному уху, чтобы все было по правилам.
Младшая не стала разглядывать следующую колонну. Она решила, что лучше пойдет с младшими егерями искать что-нибудь похожее на жилые комнаты. Тетя Берта объяснила, что дядю Эзальда надо срочно помыть и перевязать, иначе раны загноятся. Кроме дяди Эвальда, все хуже становилось маленькому пикси. Представитель горного народа периодически впадал в горячку. Ему тоже требовались мази, свежие бинты и покой. Хотя бы несколько часов без тряски.
Магистр, на правах самого опытного, разделил мужчин на три группы. Младшие егеря обследовали кусок стены по правую руку от въезда, Его ученость на пару с Саней пошли направо, а Бернар с Брудо отправились к лестнице, ведущей в башню. Мария, на удивление, охотно согласилась охранять карету, кучера и тетю Берту с ранеными. Кажется, великанша начала доверять обер-егерю и фомору. Если они утверждали, что в замке нет крупных хищников и разумных, значит, так оно и было.
Анка вызвалась тащить за парнями связку факелов, масляный светильник и клетку с запасным кроликом. Удаляясь от такой уютной и родной кареты, она стала замечать, что лунные лучи поступают сюда скудными порциями не только сквозь отверстия в далеком потолке. Очевидно, в стенах имелась хитрая система зеркал, позволяющих пропускать свет, но не дающая подглядывать снаружи. Смутные овальные пятна трепетали на мозаичных плитках, выхватывая из мрака то голову невиданного оленя с тремя рогами, то свинью в короне, то женщину, обнимающую лошадь. Шлииип... шлиип... шлииип...
Анке стало казаться, что закругляющаяся справа стена никогда не кончится, что все это обман, и они навсегда потеряли позади экипаж Его учености. Теперь, если даже повернуть назад, они не найдут выход, всюду будут лишь ночь, мрак и ледяные барельефы со свиньями. Вначале егеря будут бегать и кричать, потом с голодухи сожрут кроликов, а затем, с деликатностью, присущей эльфам, примутся за нее. Возможно, они не сразу ее съедят, а начнут с руки или ноги, чтобы подольше продержаться до прихода помощи.
Она брела за парнями в зеленом, послушно тащила поклажу и считала шаги, стараясь не стучать зубами от холода. Звон от подкованных каблуков егерей дробился и множился в пустоте. Иногда Младшей казалось, что их настигают сзади, но это догоняло потерявшееся эхо. Когда справа смутно заалел квадратный проем, Младшая чуть не подпрыгнула от восторга. Замок или храм все-таки оказался круглым, маленькая экспедиция выбралась к западным или южным воротам, опять же, как считать.
За аркой в пронзительном свете луны просматривался железный мост и кусок внешней стены. Точно такой же вход, один в один, как и тот, через который они приехали. И мутные зеркала под аркой, подвешенные так высоко, что в них все равно невозможно заглянуть. Въездом давно никто не пользовался.
Скелеты птиц на мосту, нанесенные за десятки лет барханчики песка. Стоны ветра в каменном коридоре. Пролетела встревоженная летучая мышь, едва не задев крыльями шею Младшей. Где-то вдалеке звякнул металл, раздалось знакомое, такое родное гудение Уг нэн Наата и рокочущий баритон дяди Сани. Младшая уже уверилась, что в пустынном храме ничего интересного нет и следует скорее возвращаться, когда Гвидо тронул ее за плечо.
Во мгле что-то светилось. Наверху, в самом центре зала.
У Анки появился лишний повод подумать о мужчинах, как о существах упертых и настойчиво- бестолковых. И неважно, к какой из разумных рас эти самые мужчины относятся. Совершенно ясно, что в этой каменной конюшне нет ничего, заслуживающего внимания, нет еды, дров, питья, нет людей или опасных животных, зато высока вероятность простудиться и нажить к утру бронхит или даже пневмонию! Кроме того, на голову может свалиться камень. И вот, вместо того, чтобы скорее подняться по лестнице в башню, организовать там хоть какие-то удобства, эти двое умалишенных сейчас попрутся искать на свою попу новых неприятностей. Ну, в точности, как ее брат! Да они и возрастом не намного старше Вальки, такие же кривляки и умники. Волосы, небось, по месяцу не моют, вон как разит от обоих, хоть нос затыкай, зато бороды пытаются отпустить, перчатки клепаные надели и монеток дырявых понавесили. Ага, типа, самые крутые панки на деревне, видали мы таких! Недовольно бурча, она поспешала за юными отрядными, стараясь не выпасть из пятна света от их факелов. Страшно хотелось кушать, аж бурлило в животе, и рука порезанная снова заныла, хотя крови уже не было. От руки мысли Анки перебросились на коварного Капельтуайта, который выпил кровь, как настоящий вампир, затем, со слов тети Берты, погрыз кучу котов и сбежал в самый неподходящий момент. Как Добрый пастух грыз и рвал, она вспомнить не могла и была этому несказанно рада, поскольку и без того достаточно насмотрелась крови. Словно отключилась в тот самый момент, когда Ку Ши свалился на нее с неба, горько воняя шерстью, дымом и убийством. Если он так легко нашел их в воронке, то почему же не вытащил обратно? Мог бы вытащить поодиночке, за шкирку, как щенков, ведь дяде Эвальду так нужен больничный уход.
Гвидо неожиданно притормозил и указал вверх. Младшая охнула и невольно отступила назад. Она совсем забылась, мысленно полемизируя с вредным хитрецом Ку Ши, и не заметила статуи. Статуя напомнила Анке памятник императрице Екатерине в Петербурге, только была раз в шесть выше и шире. Почти круглый, грубо отесанный постамент венчала циклопическая фигура сидящей женщины. Левой грудью женщина кормила полуголого мускулистого мужчину, а правой — вставшую на задние лапы собаку. От ног до головы в женщине было не меньше пятнадцати метров. Прямо над ее макушкой в куполе имелось довольно большое отверстие, а в отверстие, скорее всего, была вставлена хитрая линза. Казалось, что луна непрерывно висит ровно по центру, окутывая статую мягким голубым светом, а голова женской фигуры была
