Виталий Сертаков
Проклятие клана Топоров
Часть первая
РЮГЕН
…В лето тысяча семьдесят четвертое от воплощения Господня император великий римский Оттон получил благословение Его святейшества и направил меч на непокорных нордманов. Знаменуя сию грозную годовщину, курфюрст повелел отпечатать в числе прочего дубликаты «Риенских анналов», а также «Деяния датчан» Саксона Грамматика. Изучая черновые пометки, мы вновь неоднократно встретили имя Дага Северянина. Достойно восхищения то, что юный муж сей, будучи воспитан свирепым язычником, несомненно был водим десницей Божьей…
Глава первая,
в которой звон чужого золота мешает думать, а волчья метка не успевает предупредить о беде
— Земля, земля! — завопили с мачты.
— Кормчий, на две доли к югу! — рявкнул Торир Скала, вглядевшись в соленую даль.
«Золотая дева» начала поворот. Двенадцать весел левого борта выскочили из воды. На мгновение обнажилось черное дно драккара, облепленное водорослями и ракушками. На палубе зашевелились обе свободные смены гребцов.
— Держу две доли к югу! — пробасил Даг Северянин, бросив взгляд на колышки солнечного компаса. Со своего места на корме он мог наблюдать лишь мерцание солнечных бликов и частокол взлетающих к небу мокрых весел Однако Даг был очень горд. Скамья рулевого на «Золотой деве» являлась весьма почетной, и получил он ее лишь неделю назад, когда вражеской стрелой убило прежнего кормчего. Если дренги из чужого экипажа спрашивали, сколько же лет юнцу на рулевом весле, Северянин твердо отвечал, что четырнадцать, хотя ему не исполнилось и тринадцати. Но викинги этому верили — парень ростом почти догнал взрослых. Над возрастом рулевого никто не смеялся — ведь во всем хирде Торира не набралось бы и пяти человек, кто умел так же определять направление, как Северянин.
За неимением иных развлечений викинги порой собирались в кружок, чтобы в сотый раз обмануть Дага Северянина. Рослые мужики завязывали кормчему глаза, крутили его десять раз во все стороны и как дети замирали, когда Даг не сразу отвечал, где запад, где Сириус и где ближайшая земля. Они готовы были взорваться радостным криком, и всякий раз кричали, и молотили мозолистыми кулаками по доскам палубы. Словно не знали, чем все закончится.
Даг безошибочно определял направление. Хотя с открытыми глазами и компасом ему было гораздо сподручнее.
Почти полгода отходил сын кузнеца на пиратском драккаре под командой опального се — конунга Торира Скалы. Его кожа приобрела цвет меди, волосы отрасли до плеч, а мышцы стали твердыми, как камень. Порой Дагу снилась отцовская усадьба в родном Свеаланде и становище финской колдуньи, где он провел больше года. Но гораздо чаще вспоминался ему зимний переход через горы, когда довелось охранять красавицу Астрид, вдову убитого норвежского конунга, и ее маленького сына. Спасенная Астрид звала Северянина к себе на службу, однако тот предпочел вступить в морскую дружину и пока об этом не пожалел. Берсерки из свиты Астрид плыли теперь вместе с ним на «Золотой деве». И не было у этих людей места в Норвегии, где не ждала бы их виселица. Главным врагом Торира Скалы и всей команды был нынешний конунг Норвегии Харальд Серая Шкура. Он отнял земли и усадьбы у многих ярлов и бондов. Уцелевшие в неравной борьбе отправились искать счастье в пиратских набегах.
Не раз нападали викинги на чужие корабли, не раз схватывались в море с дружинниками местных ярлов, но Дагу по малолетству приходилось сидеть на одиннадцатом весле. Когда затевалась свара на суше, форинг Краснодым его тоже не брал, оставлял на борту с ранеными и больными. И вот, наконец, улыбнулась удача — ему доверили солнечный компас и рулевое весло!
Конунг Торир Скала вполне отвечал своему прозвищу. Квадратный, плотный, он твердо держался на ногах, несмотря на качку. Торир был косоглаз и лохмат, носил шлем с крыльями и трофейный английский панцирь. Рядом с ним, на самом носу, у высокого форштевня, собрались берсерки — Орм, Байгур и другие. Эти презирали броню, ожидали высадки в потрепанных кожаных куртках и штанах. Там же находился Эбби Краснодым, одноглазый форинг «Золотой девы» и трое лютых, каждый командовал одной из смен. Однако люди Краснодыма держались от берсерков в стороне. Даже в совместном походе никто не желал связываться с полубезумными почитателями медведя.
— Крепи парус! Эй, Глазастик, передай на «Кабан», что идем к берегу!
Северянин обернулся назад. «Кабан» и «Серый журавль» шли почти вплотную к флагману, проваливались и взлетали на крутых темно — зеленых валах. Волны становились все яростнее. Слева от «Журавля» возникала из пены деревянная бычья морда — это поспевал драккар Ивара, сводного брата Торира Скалы. Предводитель «медведей» мог гордиться — после столкновения с карелами он заимел достаточно серебра и обзавелся собственным боевым кораблем. Правда, гребцов приходилось держать в цепях, иначе пленники норовили сигануть за борт. Но такие мелочи не занимали сводных братьев. Главное, что флотилия выросла до четырех кораблей!
— Эй, вижу дым! — выкрикнул с мачты Глазастик.
— Земля, земля… — загомонили викинги.
— Кормчий, еще на две доли к югу! Форинг, свободную смену на весла!
Даг послушался. Заскрипел блок, весло поддалось с натугой. На судне все мигом пришло в движение, поскольку идти против ветра стало труднее. Эбби Краснодым разбудил дюжину парней, которые храпели на палубе, невзирая на рев ветра и грохот уключин. Одни кинулись натягивать форштаг; парус повис и тут же снова забился, как пойманный зверь. Другие попрыгали на банки, чтобы сменить уставших товарищей. Третьи ухватились за шкаторины, чтобы помочь гребцам идти галсом.
— Глазастик, передай на «Журавль» — идем на гору!
Гора вырастала из моря, постепенно сглаживалась.
Скоро стали видны и другие вершины, и ельник на крутом обрыве. Впередсмотрящий указывал опасные водовороты, за борт сбросили веревку с грузом. Грести стало еще тяжелее, течение сносило драккары вдоль берега.
— Что это за земля — Рюген? Это тоже Фризия? — спросил товарищей Даг.
— Это остров, большой остров, — выдохнул крепыш Тости. — Говорят, что наш Торир дважды плавал сюда и оба раза не мог взять добрую добычу!
— Почему же? На острове нет людей? — Северянин жадно втягивал соленый воздух, пытаясь уловить горечь дыма костров или запах горячего мяса. За кусок пережаренной сухой конины он сейчас, кажется, отдал бы пару пальцев! Последний месяц прошел в сплошных схватках с прибрежными фризскими князьками. Пришлось кормиться лишь костлявой рыбой и запасами прогорклого зерна. Зато нынешняя высадка обещала добычу и отдых!
Запахло жильем и скотиной. Открылась пустынная бухта, вздыбились утесы, поросшие сосной, над узкой песочной полосой закружили чайки. Се — конунг передал на другие корабли, чтобы начинали готовиться к высадке.
— Это было давно. Мой брат ходил со Скалой в тот поход, — заговорил готландец по кличке Молчун, ворочавший веслом на двенадцатом руме. — Там было немало людей и достаточно всякого добра. Да, вот так… Там раньше не было христиан, но стояли богатые храмы. Тогда у Торира людей было в три раза
