– Дату не помню, знаю – в марте. А клоните вы правильно. Риту я провожала, аккурат, в день рождения Тани. Я в этот день от месткома на стенд поздравление в ее адрес вешала. Я-то такие вещи писать не очень умею, а тогда пришлось – некому больше было. Первый и последний раз фломастерами объявление писала, вот и запомнила.
– Значит, было это вечером 20 марта, так как у Тани день рождения именно этого числа?
– Значит, так.
В довершение этой маленькой победы Маша обрадовала друзей еще одним. Она вспомнила, что Гвоздкова носила два золотых кольца: обручальное на левой руке и тонкое с голубым камнем на правой.
Выйдя от Пенкиной, Широков позвонил Никифорову из автомата и попросил сделать срочный запрос от его имени Ерофееву: носила ли Гвоздкова – Монина золотое кольцо с голубым камнем.
Следующим на очереди был гражданин Козин. Дверь его квартиры открыла пожилая женщина, как выяснилось, – мать. Визиту милиции она отнюдь не обрадовалась, но молча провела гостей в комнату и предложила обождать Виктора, который ушел в магазин за хлебом. Через десять минут молчаливого ожидания вернулся Козин. Вероятно, он хотел сказать что-то веселое матери, но, увидев двух неизвестных мужчин, профессиональную принадлежность которых он определил с первого взгляда, мгновенно погасил улыбку. Нахмурившись, Виктор, не разуваясь, прошел в комнату, сел на диван и только теперь нехотя поздоровался. Станислав представил себя и коллегу и вежливо извинился за беспокойство.
Козин удивленно спросил:
– Ладно, свои начальники покоя не дают, так еще чужие пожаловали?
Поводив крепкими плечами, он сложил большие руки на коленях и усмехнулся.
– Мы вас долго не задержим, да и разговор пойдет не о Вас, а о другом человеке, – успокоил Широков.
– О ком же? – насторожился Козин.
– О Ефиме Саржине, – медленно произнес Станислав, внимательно глядя в лицо бывшего бандита. Козин вздрогнул, а потом так же подозрительно спросил почему-то Свешникова:
– Он что – жив? – и не получив ответа, констатировал. – Объявился, значит…
– Почему вы так решили? – задал вопрос Игорь.
Козин похрустел костяшками пальцев и вздохнул:
– А я и в 75-м не верил в его смерть. И с денежками горелыми ловко он вашего брата надурил.
Последнее замечание Козин сделал с явным злорадством.
Широков решил не разубеждать собеседника. В конце концов, Козин не должен питать «теплых» чувств к бывшему сообщнику: «оттрубил» 12 лет, ни копейки не получил. А раз Саржин жив и все это время, будучи на свободе, тратил общие денежки, то Козин, выходит, отдувался за всех.
Действительно, под щеками Виктора заходили желваки, а в глазах вспыхнул недобрый огонек.
– Расскажите нам о Саржине, что он был за человек?
– Человек? Не человек он – падла последняя! Лохова, вон, угробил ни за что. А Лохов мне каким- никаким, а другом был…
В голосе Козина зазвучал металл.
– Да и вообще… Я там на нарах долго обо всей этой истории думал. И решил, что Ефим заранее собирался денежки один заграбастать… На инкассаторские пули мы ведь втроем шли, а он сзади «руководил». Может, надеялся еще, что одного-двух из нас те подстрелят – ему меньше проблем будет. А оставшихся он бы потом сам извел. И меня бы шлепнул, как Лохова, если бы Ваши не постарались. Глупые тогда были – не понимали его нутра по молодости.
Станислав улыбнулся на последние слова Козина:
– Выходит, милиция вас спасла?…
Затем Игорь вступил снова в разговор:
– Виктор, вы ведь Саржина все же неплохо знали. Где он мог спрятать деньги, где мог осесть? Как бы он, по-вашему, спрятал деньги, как действовал в той ситуации?
Козин молчал, уставившись в пол.
– Козин, времени вон сколько прошло! Чего теперь таиться? Да и должна же быть справедливость какая-то! – поддержал Игоря Широков.
– Справедливость? Она должна быть! – зло бросил Козин. – Верно ты, начальник, сказал. Только на кой она мне хрен, справедливость, если за эти годы он наши деньги все, наверняка, просадил, гнида!
– А, может, и нет? – забросил камешек Станислав.
– Нет? – переспросил Виктор и вновь подозрительно посмотрел на друзей. – Вы хотите сказать, что деньги целы?
Игорь утвердительно кивнул.
– Ха! Тогда к чему вам что-то говорить. Вдруг, сам искать стану?
– Без нас, Козин, вы их не найдете. Слишком много воды утекло. Да и не знаете вы всего, что произошло вокруг денег за эти годы. А без этой информации – дохлый номер!
– Так расскажите, – предложил Виктор, хитро прищурившись.
– Расскажем, если хотите. Только – позже, когда и сами будем знать все. Пока же не хватает нескольких кирпичиков, часть которых, возможно, в ваших руках. Хотя вы об этом не знаете.
Козин закурил и некоторое время обдумывал, как поступить. Потом согласился:
– Ладно Дайте подумать – мозгами пошевелить…
Козин курил в тишине, нарушаемой только звоном посуды на кухне, где мать готовила сыну ужин. Погасив окурок в консервной банке-пепельнице, Козин энергично растер ладонями лицо и сказал:
– Куда он мог сбежать и где осесть, я не знаю. Паспорта второго у него не было – это точно. Перед «делом» он здорово «гоношился» – все добыть «ксиву» новую хотел, но ничего не получилось. Честно говоря, я ему обещал, но человек мне самому должен был отдать на следующий день после нападения, да не успел… Хотя потом, по случаю, Ефим мог где-то и разжиться. Где спрятал деньги, также не знаю. А вот как… Однажды он «блажил», что в молодости про пиратов все читал: про клады да сокровища. У него в молодых и кличка была – Пират». Ловко, говорил, пираты сокровища прятали. Закопают, карту составят с заковыками разными – посторонний ее возьмет, все равно ничего не отыщет. Целую лекцию нам с Лоховым по пьяни завернул. Мол, пираты карты на части делили и меж собой распределяли, чтобы без кого-то одного остальные сокровищами воспользоваться не могли. Ну, и все такое прочее.
Козин помялся, видимо, решая, сказать или нет. Все же сказал:
– Он проболтался, что с прошлых лет у него кое-что осталось. Махал чертежом каким-то. Совал нам, куражился: берите – ищите! И сам же говорил: хрена найдете без другой половинки, а та – в надежном месте или у надежного человека – не помню уж. Вот так-то.
Широков от волнения прикусил губу: след и какой след! Значит, в тайнике на Гоголевской была одна часть плана, а вторая – сначала у Саржиной, потом – у Мониной. Только, как она попала к Мониной? Почему доверила Саржина постороннему, в сущности, человеку? И, значит, Саржина не знала о второй части в тайнике? Ловко!
Широков посмотрел на Свешникова и по выражению лица того понял, что в голове Игоря сложилась похожая цепочка.
По-своему расценив молчание милиционеров, Козин заметил:
– Вы мамашу его хорошенько тряхните. Надежнее ее у Ефима человека не было. Там след должен быть – точно! и деньги он мог запрятать поближе к ее новому месту жительства. Она ведь сама родом оттуда.
– Откуда вы знаете про новое место жительства Саржиной? – заволновался Свешников.
– А, ладно, чего уж теперь… – махнул рукой Козин. – Я, как освободился, узнал у людей куда мамаша переехала. Все сейчас сказанное в голове пробежала… Решил слетать туда и понюхать, не пахнет ли там деньгами злополучными… Да одумался вовремя. А что, деньги, вправду, «всплыли»?
Широков поднялся, шагнул к Виктору и протянул тому руку. Козин машинально подал всю свою и только после этого ошалело вскочил.
– Спасибо, Виктор, – сказал Широков. – Вы нам очень помогли. И я обещаю, что потом, как все
