– В смысле?
– Мне кажется, вокруг творится какая-то ерунда, начавшаяся после… исчезновения Мокшанского…
Широков про себя отметил, что Ваня сказал – не «отъезда», а именно – «исчезновения».
– Как я понял из случайно услышанного вашего разговора с Русланом, – продолжал Медведев, – у тебя – подобные ощущения. И не случайно ты предложил лейтенанту… покопаться поглубже в разных там фактах! Скажи мне откровенно, Гошу убили?!
Станислав угрюмо молчал, глядя в сторону.
– Я очень прошу тебя, ответь! Пусть я – не профессионал, но, может быть, смогу чем-то помочь?
– Хорошо! – сдался Широков. – Видишь ли… У тебя никогда не возникало ощущение двойственности при взгляде на какие-либо вещи или явления? Только постарайся правильно понять мою мысль. Представь: перед тобой великолепный девственный лес. В нем – все органично: растительность и животный мир. Перед твоими глазами, как на экране телевизора, проходят картинки жизни… Они – разные. Идиллию обезьяньей семьи сменяет ужасная сцена пожирания антилопы гиенами и так далее. Плохое и хорошее уравновешивается, и ты не ощущаешь дискомфорта, так?
– Пожалуй… – Медведев сосредоточенно посмотрел на приятеля, стараясь сообразить, куда тот клонил.
– Теперь, глядя на лес, обращай внимание только на сценки, подобные второй, Через непродолжительное время тебе станет тошно и противно, коль ты, конечно, нормальный человек, а не садист! Прелестный внешне лес моментально станет для тебя символом зла, а людей, расхваливающих его, ты назовешь лицемерами! Понимаешь?
– Да…
– Но учти еще один момент: от тебя самого зависит, как ты будешь смотреть – целую картинку или ее фрагменты! Следователь захотел увидеть все в общих чертах, не вдаваясь в частности, и винить его в этом бесполезно, потому что так он устроен! А меня природа скроила по-другому…
– Но вы же, юристы, обязаны обращать внимание и на частности?!
– Обязаны – это одно, а вот можем ли… Все мы – люди. Да и в различных ситуациях необходимы и разные подходы: когда – частный, когда – общий…
– Иными словами,– решил уточнить Ваня,– вся цепочка смотрится красиво, а некоторые звенья, взятые отдельно, вроде как поддельные?
– Я не рискнул бы называть их поддельными… Пока, во всяком случае. Скорее – плохо обработанные. Вот я и хочу понять, почему? То ли виноват некачественный материал, то ли ошиблись мастера, работавшие над ним!
– Интересно… Кроме тех моментов с золотой рыбкой, конвертом и осколком стекла от часов, есть еще что-то, о чем ты не сказал Руслану?
– Есть, но я пока об этом не хочу говорить. К слову, видел и слышал ты не меньше меня, так что можешь сам прикинуть… Только я не ограничиваюсь Гошиными похождениями, а смотрю чуть шире: есть отдельные непонятные мне штрихи в поведении окружающих лиц, на первый взгляд никак не касающиеся непосредственно Бицы.
– Например? – Медведев почесал в волнении кончик носа и поправил очки.
– С кем был Малин, когда мы с тобой его вспугнули? Ведь ясно, что не с Овечкиной! Да и тревоги Ларисы по поводу мужа теперь, почему-то, я воспринимаю не так скептически, как раньше.
– Ага! – обрадовался Ваня, – кто был прав?
– Ладно…
Медведев перестал улыбаться и тихо спросил:
– И все-таки… Гошу убили?
Широков чуть помедлил и также тихо ответил:
– Честное слово, не знаю… Но пока сам себе не отвечу на мучающие меня вопросы, эту версию отбрасывать не собираюсь…
Райотдел милиции, где работал Руслан, помещался в небольшом двухэтажном доме на тихой улочке, обсаженной каштанами. Пока Широков добирался сюда из парка, погода резко изменилась: по недавно еще чистому небу загуляли тучи, будто овцы, сбиваясь в стада. В воздухе запахло близкой грозой. Едва только Станислав взошел на крыльцо, сверкнула молния и вдалеке послышались глухие раскаты грома.
Кабинет начальника уголовного розыска размещался на втором этаже. За массивным, светлого дерева, столом сидел мужчина лет сорока, в хорошо сшитом сером костюме в полоску, и внимательно читал стандартных размеров лист бумаги. При виде посетителя он спокойно положил документ на столешницу текстом вниз. Вежливая улыбка на его загорелом лице соседствовала с внимательным, изучающим взглядом цепких серых глаз. «Профессионал… – подумал гость. – С этим темнить незачем!»
– Фомин Михаил, – представился хозяин, возвращая Станиславу удостоверение. – Мне Руслан уже говорил про тебя.
– И что? – решил разведать почву Широков.
– Как опер опера, я тебя понимаю прекрасно. Но… Ты же сам – начальник отделения, как я? Не могу я дать задание людям заниматься неизвестно чем! Рук и так не хватает… Или у вас не бьют по голове за раскрываемость? Или преступность резко снижается?
Последние фразы Фомин произнес с явной иронией.
– Бьют и еще как! И преступность отнюдь не снижается… Только… Ты работу свою любишь?
Не ожидавший такого вопроса собеседник удивленно поднял брови.
– Во дает! Что-то не припомню, чтоб за пятнадцать лет под погонами меня кто-нибудь спрашивал об этом!
– И все же?
– Сам не знаю, что и сказать…
– Тогда у меня вопросов больше нет! – холодно сообщил Станислав, направляясь к двери.
– Постой! – раздалось за спиной, когда рука уже лежала на ручке.
– Это не ты с ребятами раскрыл ограбление инкассаторов двадцатилетней давности, да еще в чужой области?
– Я…– теперь настала очередь удивляться Широкову.
– То-то мне фамилия показалась знакомой. Я про это дело в «Щит и меч» читал! Не горячись!
Станислав вернулся к столу и вновь сел.
– Кроме того, о чем сказал мне Руслан, у тебя есть более конкретные факты, чтоб сомневаться в решении следствия?
– Фактов нет, но есть куча вопросов, остающихся невыясненными при таком решении. Перечислить?
– Не надо…
Фомин закурил и еще раз внимательно посмотрел на возмутителя спокойствия.
– Черт с вами обоими! И чем только ты Руслана моего купил?
– Тем же, чем тебя, наверное, – улыбнулся Станислав.
Вслед за ним рассмеялся и Фомин.
– Ладно… Коль не отдыхается спокойно, даю тебе Руслана на два дня. С учетом его завтрашнего отгула за дежурство, естественно. В крайнем случае, обращайся сразу ко мне, если что… Хватит?
– Хватит! Можно, я сразу и обращусь?
– Началось…
– Это не сложно. Мне бы почитать материалы дела и позвонить по междугородке. И еще… посмотреть одежду Бицы.
Обрадованный, что легко отделался, Фомин отдал необходимые распоряжения подчиненным и провел гостя в незанятый кабинет.
– Дерзай! – пожелал он на прощание и уже в дверях добавил. – А работу свою я люблю!
– Я это уже понял! – улыбнулся в ответ Широков.
