проснулся и не слишком этому рад.
— Надо бы переговорить наедине, — сказал я и почувствовал, что похмелье вернулось.
На какую-то секунду мне показалось, что я сейчас потеряю сознание, голову сжало, и боль отдалась в спине — это ствол пистолета уткнулся мне в копчик. Я подумал: а может быть, выхватить его? Сделать предупредительный выстрел в воздух или, что гораздо лучше, всадить пулю в потолок и потом стоять рядом с ним и смотреть, как струя дождя заливает его письменный стол? Я вспомнил, как телохранитель Малтека предупреждал меня, что он опасен, что нужно его остерегаться, но у меня вовсе не создалось такого впечатления, хотя, может быть, по отношению ко мне он старался держать себя в руках? С другой стороны, был ли он в тот день у Гюнериуса или я ошибся?
Малтек указал на прилично одетого мужчину.
— Гудмундссон. Мой адвокат. А эти… — Он посмотрел на двух других. — Не обращайте на них внимания. При них можно говорить все.
— И все-таки я буду настаивать на личной беседе, — сказал я.
Малтек скривился от неудовольствия. Он сидел с нахмуренным лбом и производил впечатление человека, попавшего в безвыходную ситуацию.
Он поднял взгляд на своих компаньонов:
— Спуститесь в холл, выпейте там. Я скоро приду.
Он поднялся.
— Хотите выпить чего-нибудь или на сегодня хватит?
Он начал смеяться, но тут же одернул себя. Адвокат, уходя, хихикнул, двое других промолчали. Закрыв дверь, они зашагали вниз по лестнице.
— Как идут дела? — спросил Малтек заметно более дружелюбным тоном, словно все его проблемы вышли вместе с гостями. — Я много думал о нашем последнем разговоре.
Я не знал, на что он намекает, но все-таки кивнул. Меня пошатывало, приходилось прилагать усилия, чтобы сохранять ясность сознания, в голове шумело, будто там шел дождь.
— Вам не в чем себя упрекнуть. Вы честно проводили расследование, так я думаю, — продолжал он. Я заметил его оценивающий взгляд, устремленный на меня, словно следствие на самом деле проводил он. — Вам приходилось выслушивать свидетелей, и они поведали вам много странного. Я тоже мог бы рассказать вам любопытные вещи, только не о себе, а о них. И все-таки я этого не делаю. Я не оговариваю людей. Почему? Потому что у меня нет в этом нужды. Зачем мне это? У каждого есть скелет в шкафу. Меня беспокоит мой скелет, а им тоже следовало бы заняться своим. Вы понимаете, причина всех сплетен одна. Это зависть. Всё, что мы обычно говорим о других людях за глаза, объясняется банальной завистью. На эту тему проведены социологические исследования, я знаю, о чем говорю. Вспомните об этом в следующий раз, когда станете допрашивать свидетеля. Люди распускают обо мне слухи, потому что завидуют мне. Они хотят, чтобы мои дела шли плохо, чтобы у меня были проблемы, самое большое желание у них — чтобы я разорился. Но я выше этого. Я ни от кого ничего не хочу. Мне хватает моих собственных забот. Другие пусть занимаются своими делами, лишь бы они не лезли в мои и не ставили мне палки в колеса.
Все это время он испытующе смотрел на меня.
— Иногда, правда, у меня возникает желание проучить кого-то. У вас, верно, тоже так бывает, правда? Но именно это и делает нас похожими. Вы не согласны?
Я попытался сглотнуть слюну и неожиданно рыгнул.
Малтек сделал вид, что не заметил этого.
— Когда я приехал сюда, то первым делом снял норвежскую проститутку, — сказал он. — Я думал, что попал на небеса. Она была такая чистенькая, такая ухоженная. От нее пахло духами и шампунем. Никакой, казалось, нужды в презервативе — достаточно ополоснуться. А потом выяснилось, что я подхватил от нее подарок, и долго лечился.
На мгновение мне показалось, что в его лице проступили признаки безумия.
Потом глаза просветлели.
— И что же, я должен обижаться на нее? — сказал он и улыбнулся. — Ни капельки! Она помогла росту моего сознания, именно так. Благодаря ей я понял, что все в мире связано невидимыми нитями. Если вы идете в бордель, то должны позаботиться о собственной безопасности, даже если вам будет казаться, что вы попали в стерильную палату пластической хирургии. Не обманывайте себя, ведь вы шли именно в бордель.
У него на лице появилось странное выражение. Я бы сказал, легкая гримаса удивления оттого, что я не пришел от его рассказа в восторг.
— Один день вам не везет, в другой повезет. Таков общий порядок вещей, такова жизнь. Словом, если взять отрезок времени подлиннее, всем рано или поздно должно повезти, вы согласны?
Я с усилием втянул в себя воздух и решил, что теперь голос будет мне лучше повиноваться.
— Мы решили, — сказал я, — что нам хватит одного из вас.
— Простите, что?
— Либо вы сдадите нам Гюнериуса…
— Вы играете в карты?
— …либо мы надавим на него, и он сдаст нам вас. Одно из двух.
— Гюнериуса? — сказал Малтек. — Дона Гюнериуса?
Он расцвел широкой улыбкой.
— Вы же понимаете, что я с ним незнаком. Не знаю, чем он занимается. Встречался как-то пару раз, и все.
— Ну, как хотите, — сказал я.
— Что я могу про него рассказать?
— Можете ничего не рассказывать.
Я собрался уходить.
— Подождите, может, вам нужен кто-то другой?
Постукивание капель по крыше прекратилось, наступила странная тишина.
— Вы ведь искали пропавшую девочку, правда? И встречаетесь с ее мамой?
Он ухмыльнулся; казалось, он не был уверен, как далеко может зайти со мной в этом разговоре.
Голова моя закружилась, как будто коньяк, отстоявшись где-то в желудке, снова пошел в кровь.
— О чем вы?
Малтек скривился.
— Не знаю толком, — сказал он, — но был у нас один постоянный клиент. Парень с приветом.
Он хихикнул:
— Ходит вразвалочку.
Он вытянул губы и прищурился.
— Раньше он заходил в магазин чуть не каждый день, а последний год как в воду канул. Мне с разными людьми приходится общаться, и люди разное поговаривают.
Указание на время хлестнуло меня ледяным порывом.
— Есть, одним словом, слухи.
Он смерил меня взглядом.
— Поговаривают, что у него в подвале на цепи сидит девчонка, вот он на прогулку и не выходит. Больше я ничего не знаю, а то, что знаю, — дым без огня. Видели, как торфяники горят? Сплошной дым, так что дым без огня бывает чаще, чем кажется.
— Имя и адрес, — сказал я.
— Похоже, я вам пригодился. — Малтек открыл ящик стола и начал перебирать бумаги. — Не всегда дела идут так, как нам хочется, — пробормотал он.
Он поднял голову:
— Вы читали комикс про Астерикса?
Он продолжал искать адрес.
— Астерикс и Обеликс отправляются в римский лагерь, чтобы найти пропавшего ребенка. Для Астерикса важно не поднимать шума, поскольку это дело деликатное. По дороге он в разговоре с Обеликсом уточняет, что они должны пробраться в лагерь инкогнито. Обеликс в полном расстройстве, у него отняли
