— Утром будет устроен праздник для моих арендаторов, и, боюсь, вам придется выслушать мою речь, что является у нас своего рода традицией.
Улыбнувшись, граф произнес:
— Вечером начнется прием, за которым последует небольшой бал. Мы пригласили некоторых из наших соседей.
— Еще одно удовольствие, месье, я обожаю танцевать. Правда, я при этом прыгаю словно гуттаперчивый мячик, но я буду стараться как могу. Вы, должно быть, тоже любите танцевать, мадмуазель? — он нарочно обратился к Миранде, которая при этих словах смутилась и покраснела.
— Я… я не знаю, — ответила она, теряясь от этого неожиданного внимания. — Боюсь, я не умею как следует танцевать. Я не знаю фигуры ни польки, ни вальса. Думаю, что на балу меня не будет.
Она неуверенно взглянула на Джоанну, которая немедленно заметила:
— Полагаю, Миранде следует остаться с Кэтрин. Девочка будет смущена шумом и присутствием в доме такого количества людей.
— С Кэтрин сможет посидеть кто-нибудь из слуг, — ответил Николас. — Конечно, Миранда должна быть на балу. Она быстро освоит все фигуры.
— Хорошо, это не столь уж и важно, — согласилась Джоанна, опуская ложечку в ванильное мороженое.
Ага, подумал граф. В конце-концов толстуха не так уж и глупа. Она хочет усмирить малютку, держа ее в черном теле. Но тут на помощь приходит кузен Николас и прекрасные глаза мадмуазель полны благодарности. Но, в общем-то это сделано чисто инстинктивно, мадам слишком ленива и поглощена сладостями, чтобы понимать, что происходит на самом деле. А месье слишком занят осознанием своего положения, чтобы позволить себе действовать немедленно. А что до малышки, то она еще не проснулась. Непретенциозное маленькое и хорошенькое создание.
Все поднялись, и граф начал рассматривать Миранду глазами знатока, восхищаясь изяществом ее рук, стройностью груди, красиво очерченной тугой баской, белизной ее кожи. Ему всегда нравился такой тип женщин, особенно привлекли его внимание маленькая черная родинка над верхней губой и слегка вздернутый носик. Женщины такого типа часто оказываются способными на большую страсть. Он вздохнул, на мгновение решив, что мог бы стать тем мужчиной, который должен пробудить ее.
Когда она выходила за двумя другими женщинами из столовой, он пристально следил за ее грациозными движениями, и ее невинность и юность тронули его.
Он сел, чтобы за бокалом превосходного портвейна, побеседовать с хозяином дома, который, как он давно заметил, был компетентен в очень многих вопросах. Сначала они затронули международные события, франко-марокканскую войну, недавний мир между Англией и Китаем, создание Немецкой католической церкви. Затем они перешли на предполагаемую аннексию Техаса и на возможность победы на президентских выборах Джеймса К. Полка. Здесь граф почувствовал себя не слишком уверенно, и Николас кратко разъяснил ему суть проблемы, в которой француз явно не разбирался.
— А что думают во Франции об этих новых экспериментах с эфиром? — спросил он, меняя тему разговора.
— О, это действительно чудо! Если это сработает, то очень многим позволит избавиться от боли.
— А так же обеспечит самую легкую смерть тем, кто ее заслуживает.
— Может быть, — сказал он. — В общественном сознании существует множество глупых сентиментальных предрассудков, касающихся смерти. Но для рода человеческого было бы полезно, если бы все уроды, а так же люди бесполезные для общества были уничтожены.
— Но, месье! — весело запротестовал граф. — Это же варварство. Кто посмеет решить, какой человек достаточно уродлив и пригоден для жизни, чтобы вынести ему смертный приговор? Разве это в человеческих силах?
Николас поднял бокал и сделал изящный глоток.
— Я посмею… если представится случай.
Граф поперхнулся. Свечи догорали и многие из них уже совсем оплыли. Углы комнаты тонули в тени, но невозмутимое лицо хозяина дома было освещено достаточно хорошо.
Граф незаметно перекрестился, но тут же устыдился своего страха. Наверняка это были всего-навсего речи атеиста, убеждал он себя, которые то и дело можно услышать в парижских салонах от современных молодых людей. Подобных речей ему приходилось выслушивать немало, но на этот раз ему почему-то стало неуютно.
Ненадолго воцарилось молчание. Через закрытую дверь из музыкальной комнаты доносились негромкие звуки гавота. Он узнал их. Должно быть, его жена играет на фортепьяно для этих двух столь отличающихся между собой женщин. Бедная Мари-Луиза, думал он, ей, должно быть, очень скучно находиться среди людей, языка которых она не понимает. Ему очень хотелось встать и подойти к ним, но Николас, на этот раз столь невнимательный к желаниям гостя, не проявил стремления перейти в другую комнату. Он сидел, задумчиво поигрывая розой, упавшей из огромной вазы.
Граф прочистил горло и поднял тему, которая, по его мнению, должна была доставить Николасу удовольствие.
— Вы оставите своим сыновьям прекрасные владения, месье.
Николас положил розу.
— У меня нет сыновей.
— Eh bien, будут. У вас еще много времени впереди, — поспешно заметил граф.
Николас медленно повернул голову.
— Вы видели мою жену. Вы полагаете, она в состоянии подарить мне сыновей?
Ну и незадача, подумал несчастный граф. Однако же нужно было что-то ответить.
— Конечно, мадам Ван Рин несколько полновата, но это ничего не значит. Да в конце концов маркиза де Лан весит девяносто килограммов, а у нее восемь детей — все мальчики. Здесь не следует отчаиваться, и если что-нибудь не так со здоровьем, какая-нибудь
Граф запнулся, пораженный выражением, которое появилось и мгновенно исчезло на лице его собеседника. Но это выражение исчезло так быстро, что он даже засомневался, не было ли оно всего- навсего игрой света.
— У Джоанны не будет больше детей, — сказал Николас и встал, добавив небрежным тоном: — Вы, кажется, интересовались моими персидскими олеандрами. В оранжерее у меня имеется один замечательный малиновый экземпляр. Не хотели бы вы взглянуть на него перед тем, как мы присоединимся к леди ?
Из вежливости восхищаясь олеандром, граф вновь принялся строить догадки, вспоминая в подробностях их последний удивительный разговор. Значит, этот человек считает свою жену до того отталкивающей, что больше не спит с ней? Он это имел в виду? Естественно, толстуха неаппетитна, но если он хочет получить законных сыновей, он должен забыть об этом и как следует постараться. И после того, как честно выполнишь свой долг, всегда можно отвести душу на стороне. Может быть, как старший и более опытный в этом вопросе человек, он должен подыскать возможность объяснить все это месье Ван Рину. Он попробует сделать это завтра утром.
Но такой возможности ему так и не представилось. Николас позволил себе быть с графом более откровенным, чем с кем бы то ни было в течение вот уже многих лет, и теперь из-за своей минутной слабости испытывал недовольство.
