огромный страшный зверь ядозуб...
– О боги! – воскликнула Гекстильда, – Индия, дитя, совсем не то! Впрочем, сейчас не до нее.
– Наступило время большой игры! – воскликнула матушка Эшина и ударила в бубен, – сегодня играем в старого лиса. Для зелёных объясняю правила. Она достала из кармана клетчатого передника потрёпанную колоду. Вот это – туз, главная карта. Туза никто не бьёт, он вроде Властелина. Тузов бывает четыре, смотри и запоминай... —разноцветные арканы мелькали перед глазами ошеломлённой Дередере.
– Я, кажется, запуталась, – пробормотала она.
– Ничего, по ходу разберёшься, – старая ведьма уверенным движением перетасовала колоду, и мелькнули белоснежные бивни изображённых на рубашках боевых слонов. – Главное, чтобы ты усвоила: проигравший выполняет любое желание победителя. Дело чести.
Дередере вдруг стало не по себе, и показалось, что недобрые огоньки мелькнули в янтарных глазах горбуньи. Но отступать было некуда. Пришлось играть.
Тихо потрескивал огонь и ещё тише – звенел вереск. Небо на востоке начинало светлеть.
– Быстрее! Чего думаешь?! – прикрикнула матушка Эшина. – Говори, вскрываешься или пас?
– Вскрываешься или пас? – эхом повторила Гекстильда.
Дередере мотнула медными патлами, и бросила на барабан, заменяющий карточный стол, каре – четыре рыцаря.
– Проиграла, проиграла!!! – завизжали в один голос ведьмы, подкидывая в воздух карты. Матушка Эшина даже свистнула по-разбойничьи в два пальца, от чего проснулся задремавший было часовой, и проквакал с натугой:
– Дамы, у вас всё в порядке?
– Придётся, милочка, платить по счетам, – облизнула губы Гекстильда, – ну, взять с тебя особо нечего, так что, я думаю, обойдёмся сотворением какого-нибудь сложного заклятия, на общую пользу.
– Я умею насылать бури, а ещё, ещё – изучила целых две главы про изготовление философского камня. Ну и яды, разумеется... – услужливо подскочила рыжая ведьмочка.
– Этим ты нас не удивишь, – отмахнулась горбунья. – Кстати, учти на будущее: сотворять тайфуны и ураганы в своей округе, – опасно. Во-первых, сама можешь от них пострадать; во-вторых, рано или поздно наведаются к тебе толстопятые селяне с топорами и вилами. Ты уверена, что тебе это нужно? Мы говорим о серьёзном заклятье, о безупречном колдовстве, о таком – чтоб на тысячу лет, и никто не подкопался, и следов твоих не нашёл. Без изъяна. Сделай нам, голуба, долгую нить, ну скажем...
– Сшей кровавую мантию, – негромко произнесла Гекстильда.
Обе ведьмы повернулись к ней, поражённые. И что-то изменилось в округе. Ветер, игравший до того на пустоши, умолк. В наступившей тишине раздался волчий вой.
– Слова произнесены и скреплены, – удовлетворённо кивнула Гекстильда, – сшей кровавую мантию. Срок – человеческая жизнь, ну, скажем... двадцать три года.
– С ума вы сошли, что ли, уважаемая матушка?! – вскричала вдруг её товарка, – какая ж это жизнь – двадцать три года?!
– А я вот считаю, что двадцать три – самый срок их жизни. Потом уж всё на спад идёт, – пожала плечами Гекстильда.
– Прибавьте ещё хотя бы столько же, почтенная матушка – просительно протянула Дередере.
– Рада бы, голубушка, да не могу, обмолвилась уже. Слово сказано.
– Ну ты и... – начала было матушка Эшина, но осеклась под пристальным взглядом Гекстильды
– Уложения об оскорблениях чести никто не отменял, – прошипела та, сузив чёрные глаза, – желаете поединок?
– Слово не произнесено и не скреплено, – буркнула, глядя в сторону, горбунья.
– В таком случае, – кровавая мантия, за двадцать три года. Объект классический – первый смертный, которого занесет на эту пустошь. Пусть останется в веках редкостным мерзавцем, будь он хоть образцом благородства, – улыбнулась Гекстильда. – теперь нам остаётся лишь немного подождать.
Бледное солнце торжественно выползло из-за соседних холмов.
Ведьмы притаились в колючем кустарнике и ждали. Дередере отодрала с куста большой шип и нервно чистила им ногти.
– А если нам непростой человек попадётся? – внезапно спросила она.
– Условие произнесено и скреплено, – передёрнула плечами Гекстильда, – первый встречный. А ты на то и ведьма, голубушка, чтоб за три мили почуять неудобный объект и заставить его свернуть с дороги. Если не можешь – я не виновата, практиковаться больше надо.
«Сука, – тоскливо подумала Дередере, – надменная сука с обвисшей грудью».
Ветер донёс хриплые звуки охотничьих рогов.
– Благородные господа, – с видимым удовольствием проговорила Гекстильда. – Достойная задача.
Звуки гона приближались. На пустошь выскочила перепуганная лисица и помчалась стремглав в тщетной надежде уйти от настигавших её псов.
Вскоре рог протрубил совсем близко, и можно было уже различить тяжёлое фырканье разгорячённых коней и крики охотников.
– Пора! – громовым голосом вскричала горбунья.
Ведьмы вышли из засады, и присели на бревно у потухшего костра.
На пустоши появился одинокий всадник, огляделся.
– Вы кто такие? – надменно сощурился он.
– Здравствуй, Макбесад, – выступила вперёд горбунья, – у нас для тебя весточка. Вернее, вот ей, – указала она корявым пальцем на Дередере, – поручено кое-что твоей милости передать.
Юная ведьма нехотя сделала шаг вперёд и произнесла, не глядя на всадника:
– У меня действительно важные вести... Вернее, важное предсказание...
Две других колдуньи тем временем отошли в сторону и увлечённо переругивались:
– Ну что, добились? – кипятилась матушка Эшина, – заварили кашу? Глаза б мои на тебя не смотрели, уважаемая матушка...
– Можно подумать,
– Она полагает! – всплеснула смуглыми руками горбунья, – вы только послушайте нашу высокородную даму! Что ты о себе возомнила, селедка ты засушенная! Как хочешь, – а тана Макбесада я в обиду не дам!
Гекстильда удивлённо приподняла узкие брови:
– Чем же он вам так услужил, матушка? От разъярённого мужичья спас? А не травили бы вы посевы так явно и бесцеремонно, – не пришлось бы прибегать к помощи людских князьков.
– Ты говори, да не заговаривайся... – прошипела старая ведьма, – сама сегодня уложение об оскорблениях чести вспоминала. Смотри, и я вспомню.
– Слово не произнесено, – процедила Гекстильда.
Макбесед Макфиндлайх, двоюродный брат короля Малькольма, придержал испуганно фыркающего каурого жеребца. Можно было, конечно, хлестнуть девчонку кнутом, пока она не произнесла предсказания. Но как-то уж очень не походила на настоящую колдунью эта дрожащая селянка.
– Какие именно у тебя вести для меня? – насмешливо спросил тан.
– Те, что изменят вашу судьбу в веках, – девица наконец подняла голову и взглянула на тана
Макбесад слегка нахмурился:
– Не много ли ты себе позволяешь?
– У меня нет выбора, благородный тан, – тихо произнесла ведьма, – как и у вас.
Макбесад презрительно усмехнулся и велел ведьме:
– Говори! Только коротко.
И вот на пустоши двое: благородный Макбесад на горячем коне и робеющая юная ведьма, в которой он никак не подозревает носительницу своей судьбы.
Дередере тряхнула медными кудрями и простёрла перед собой тощие ручонки. Голос ее дрожал:
