этот ад. Тот, который материализовался из пустого воздуха и велел ему забыть о том, что он видел. Ну конечно, это имело смысл. Феликс подозревал, что незнакомец – один из главных игроков в афере верховного теогониста. Это также подтверждало его догадку. Само собой разумеется, этот человек знал о кольце – Морр побери, он наверняка сам же и рассказал жрецу о его существовании. Никакого божественного вмешательства. И продолжая мысль, можно было заключить, что если кто-нибудь в Альтдорфе и догадывался об истинной природе кольца, то только незнакомец.
Резонность собственных рассуждений отнюдь не утешила Феликса. Он попал в серьезный переплет.
Чем тут себе поможешь? Вор все-таки бросил тревожный взгляд через плечо. Он инстинктивно искал лучшую из трех доступных охотнику позиций. Потребовалась всего доля секунды, чтобы убедиться, что укромное местечко пусто. Этот человек был не так уж искусен в охоте. Феликс улыбнулся, волна облегчения омыла его.
У него еще был шанс выбраться из переделки живым.
Он повернулся, чтобы проверить остальные позиции, – от того, какую из них выбрал незнакомец, зависело, куда надо свернуть Феликсу.
Оба места пустовали.
Сомнение накатило на вора.
Неужели он ошибся в оценке улицы?
Или незнакомец каким-то образом незаметно обогнал его?
А потом его словно ударило холодное безжалостное осознание того факта, что он в беде. Незнакомец мог оказаться где угодно, даже стоять у самого плеча, но если слабое колебание тени, не выдаст его, Феликс ничего не узнает, пока не будет слишком поздно, и клинок убийцы вонзится в его грудь, или в спину, или в горло.
Он рванулся с места.
Феликса не заботило, услышит ли незнакомец его топанье, ему просто хотелось убраться отсюда подальше, куда-нибудь в более безопасное место. Куда-нибудь, где он сможет диктовать свои условия, хотя он, конечно, понимал, что такого места не существует. Он мчался, потому что на карту была поставлена его жизнь.
Сердце колотилось в грудной клетке, адреналин пульсировал во всем теле. Он несся, он летел стрелой не глядя куда – это было не важно. Единственное, что имело сейчас значение, – убежать отсюда. Через две минуты он уже задыхался. Голова кружилась. На углу Розенштрассе вор врезался в женщину, она упала, он споткнулся об нее, покатился кувырком, вскочил и побежал снова так, словно ничего не случилось, осыпаемый ее проклятиями.
Звуки погони преследовали его: шлепанье бегущих ног по брусчатке, неровное дыхание, но каждый раз, когда Феликс испуганно оглядывался, он не видел ничего, кроме пустых улиц. Иногда ему казалось, что он заметил слабый промельк, особое преломление света, странный обрывок тени, но он не осмеливался замедлить ход и разглядеть получше. Он мчался, потому что все остальное почти наверняка означало смерть.
Вор нырнул в узкий проулок и перебрался через низкую ограду в запущенный сад. Буйные сорняки заполонили здесь каждый укромный уголок, проросли в каждой щели. Он вскарабкался на противоположную стену и оказался на таком же заросшем заднем дворе, среди высокой травы и ломаных досок. Черный ход в доме оказался открытым.
Он не раздумывал – он просто влетел внутрь через кухню и побежал по коридору, пока никто не заметил, что он заскочил сюда. Неожиданно между Феликсом и дверью вырос хмурый худой мужчина с сальными волосами и пятнами пота на рубахе под мышками:
– Интересно знать, что это ты тут делаешь?
– Бегу!
Феликс не стал ждать. Он врезался в мужчину, отбросив его к двери, уронил колдовскую книгу и всадил кулак в тощий живот противника, заставив его согнуться пополам, а затем провел мощный апперкот левой. Человек сполз на пол, а Феликс пнул его – раз, два, три раза в живот и четвертый раз между ног. Тощий скорчился от боли. Вор перешагнул через него и распахнул дверь. Драка отняла у него драгоценные секунды.
Он повернулся, чтобы подобрать книгу, и увидел, что льющийся из кухонной двери свет странно замерцал, а косяк изогнулся, словно огибая что-то, чего на самом деле там не было.
Он не стал ждать. Он схватил книгу и побежал.
В спину ударил холодный, издевательский хохот охотника.
Паника толкала его все дальше и дальше, уводя с оживленных улиц в городские трущобы.
Хуже всего было то, что он чувствовал усталость. Ступни просто горели, с коленями дело обстояло coвсем плохо; каждый шаг вызывал яростную, ослепительную вспышку боли. Он бросил отчаянный взгляд через плечо, и в этот момент ноги отказали ему. Феликс споткнулся и упал, растянувшись на мостовой.
Смех звучал очень близко: почти над ним.
Вор с трудом поднялся и ухитрился сделать еще пять шагов, но снова запнулся – ноги заплетались от изнеможения. На этот раз он не упал и не обернулся. Вор продолжал кое-как бежать, в любой момент ожидая удара ножом в спину. В отчаянии он метнулся в проход между домами; щель была слишком узка, чтобы назвать ее проулком. На полпути к выходу Феликс осознал, что сам себя загнал в тупик.
Феликс повернулся к охотнику как раз в тот момент, когда он, мерцая, обретал плотность. Происходящее обескураживало. Незнакомец как будто просто выступил из тени, в которой за миг до этого его не было.
