поднятой ветром пыли, трущейся об острые углы, будет постоянным. Так происходит каждую осень.
Если бы мы не пошли на вечеринку, сейчас я проснулась бы в спальне Гвин, учуяла бы запах кофе и жареного бекона и услышала бы отдаленное, доносящееся из кухни мурлыканье какой-нибудь мелодии в исполнении Марисы. А поскольку сегодня суббота, родители могли быть дома и Гвин стремилась бы уйти, прежде чем ее бледная, худосочная мамаша произнесет свое обычное: «Ты завтра собираешься пойти в церковь?» Мы бы с ней прошлись по магазинам и, в то время как Гвин делала бы покупки, передразнивали бы окружающих, прыская смехом в сложенные пригоршнями ладони.
Зазвонил телефон. Я взглянула на него и пожалела, что нет определителя номера. Хотелось знать, не звонок ли Гвинет я проигнорировала, оттирая в раковине грязь с посуды, ополаскивая ее и вытирая, а потом расставляя по местам. После этого я занялась приведением в порядок школьной сумки. А телефон звонил снова и снова. Интересно, кто бы это мог быть? Может, кредитный инспектор?
Когда я вышла, заперев за собой дверь, телефон по-прежнему надрывался. На грунтовой подъездной дорожке все еще были видны отпечатки колес черной «джетты» [9] Джонни, правда уже почти затертые колесами отцовского грузовика и засыпанные пылью.
По понедельникам у меня не было занятий вместе с Митци и ее компанией вплоть до четвертого урока, что радовало. Но Гвин не было и на втором. На протяжении всей лекции по истории Америки ее пустой стул рядом с моим сильно меня беспокоил, как больной зуб. Прозвенел звонок, извещающий о перерыве на первый завтрак и следующем за ним третьем часе занятий. Вообще-то, все происходило, как и в любой другой учебный день, когда Гвин была нездорова или страдала от похмелья и вызывала Марису, чтобы та забрала ее из школы домой. На меня никто не обращал внимания.
Перерыв я провела в длинном и узком помещении библиотеки, перелистывая страницы, текст которых расплывался в глазах. Нос у меня был заложен. Если у дверей раздавались голоса, я наклоняла голову ниже.
Четвертый урок — то, к чему я серьезно себя готовила. И, как оказалось, не зря. Брат Боб устроил очередную контрольную. Место Гвин по-прежнему пустовало, и Митци со своей компанией весь урок поглядывали на меня, шептались и хихикали. Как только прозвенел звонок, я быстро пошла к выходу из класса. Но недостаточно быстро…
— Где же Гвинет? — нараспев произнесла Митци, когда я проходила мимо ее стола.
Я пожала плечами, крепче обхватила свои книжки и сумела не запнуться о ее ногу, выставленную в проход. Прежде чем она смогла набрать в легкие достаточно воздуху, чтобы произнести следующую фразу, я уже была у двери. На пятом уроке мне предстояло иметь дело только с Тришей Брент и с Зое Макферсон. Но без подстрекательницы Митци они становились беззубыми. Последний звонок этого учебного дня означал желанную перемену обстановки.
Ветер на улице крепчал, он был наполнен пылью и запахом дыма, а на ступенях главного входа в Сент-Криспин толпились девчата. С одной стороны от здания медленно уползали приземистые желтые автобусы, с другой — со свистом уносились сверкающие автомобили, в которые садились более счастливые дети. Я уже собралась рвануть к автобусам, когда блестящая черная «джетта» остановилась прямо на пожарном проезде и коротко просигналила.
Я не среагировала бы на этот сигнал, но Митци и ее банда опередили меня в нашем противостоянии. Я увидела, как Митци устремилась ко мне, с прыгающими в воздухе белесыми косичками, и непроизвольно вздохнула. Дверца со стороны водителя открылась, и из машины вышел Джонни. Я замерла на месте, крепко сжав учебники по тригонометрии и истории; ремень сумки врезался в плечо. Блин!
В лучах солнца его волосы местами приобрели красноватый оттенок. Он был в темных очках, стоял, положив руки на крышу салона, и смотрел прямо на меня. Как будто знал, что я окажусь именно здесь.
Несколько девочек остановились как вкопанные и уставились на меня. Митци приближалась, явно с каким-то злым умыслом. Поэтому я направилась к «джетте». Ни одна пылинка не пристала к ее безупречно окрашенной поверхности.
— Привет, — сказал он, когда я оказалась достаточно близко. — Хочешь прокатиться?
— Конечно.
Я подошла к пассажирской дверце и увидела сестру Агнету. В развевающемся черном одеянии, она стремительно спускалась по ступенькам. Парень. На территории школы. О боже!
— Куда-нибудь конкретно? — Он улыбнулся так, словно у него уже имелся план.
— Просто увези меня отсюда.
Дверца в салон оказалась незапертой. Как только я забралась внутрь и «захлопнула ее, сразу почувствовала запах ухоженного автомобиля. Жара и ветер остались снаружи, а здесь непрерывно работал кондиционер. Через пару секунд и Джонни уселся на водительское сиденье.
— Ты уверена? — спросил он, пристально глядя на меня.
— Да, черт возьми!
Я не осмелилась взглянуть наружу через затемненное стекло. Мы оба пристегнулись, и он рванул поперек обсаженного деревьями проезда, вместо того чтобы развернуться на расположенном чуть поодаль участке дороги с круговым движением. Внезапно рявкнул чей-то звуковой сигнал, послышался скрип тормозов и шин. Когда мы уносились прочь от этого места, я начала смеяться.
Это было очень похоже на езду с Гвинет за рулем.
— Значит, это именно она… Ха! — Джонни посасывал соломинку. Его солнцезащитные очки блестели.
Мы сидели на капоте «джетты», глядя вниз, на долину. В воздухе висела пыль, она кружилась золотистыми вихрями, словно цветочная пыльца. Вокруг нас стояли шелестевшие на ветру деревья. Он оказался прав: чудесное место. Он накупил молочных коктейлей и зажаренного кусочками мяса; я старалась, есть не слишком быстро. Я подстелила под себя блейзер, а Джонни уселся в джинсах прямо на капот, несмотря на то, что он был довольно горячим. Было приятно находиться здесь, в тени, и видеть обширный участок затянутых мглой городских предместий. Холмы мерцали яркими отблесками света, пробивающимися сквозь пелену пыли от покрытых стеклом особняков, лепящихся по склонам холмов.
— А ты уверена?
— Она притащила меня на эту вечеринку. Я не хотела идти. И… ты должен ее знать. — Я вздохнула. Неторопливо глотнула клубничного коктейля. — И почему кто-то вроде него заговаривает со мной? Ведь он — один из них.
— А ты разве нет? — Но в его тоне слышалось кое-что еще типа: «А я нет?»
— Я живу на стоянке для трейлеров, — напомнила я ему. — А ты смотришься как вполне приличный парень.
— Угу. — Джонни слегка кивнул. Горячий ветер взъерошил его темные кудри. — Позволь мне спросить тебя кое о чем. Можно?
— Ты уже начал. — Я отхлебнула еще коктейля. — Валяй!
Он принял шутку, ответив на нее едва заметной улыбкой:
— Каким ты видишь свое будущее?
Вопрос был неуместным и даже бестактным, но он прозвучал так, что показался совершенно естественным. И даже разумным. Похоже, он действительно хотел это знать и был готов выслушать ответ. Несколько мгновений я внимательно смотрела на него, отводя рукой волосы назад и размышляя над ответом.
— Ты имеешь в виду нечто типа колледжа?
— Я имею в виду… нечто, кроме этого. Кроме всего такого.
Я поставила коктейль на капот.
— Ты действительно хочешь знать, что я думаю об этом?
— Да, хочу. — В его ответе прозвучало неподдельное желание знать.
— Я думаю, что игра подтасована. Не важно, насколько ты хорош, потому что одни люди — избранники, другие — нет. Первые получают все, а остальным дается возможность трудиться изо всех сил, чтобы получить совсем немного. У человека нет будущего, если он не из числа избранных. Но он может купить себе немного жизненного пространства.
