— Санктус! Санктус! Санктус!
И снова крики на испанском и урду.
— Заткнитесь! — рявкнул Печеньице.
«Каравану Харизма» и раньше доводилось перевозить опасных и заразных людей или сложнейшее оружие, но с чем-то подобным Печеньице столкнулся впервые. Он даже не знал, распутаются ли когда- нибудь змеи. Надо будет рассказать Джейкобу, когда они остановятся в Сент-Луисе. А пока лучше не выводить из себя Чистотца.
— Слушай, — начал он. — Из-за этих людей не беспокойся. Они просто напуганы. Когда доберемся в Сент-Луис, разомнем ноги и поменяем местами людей. А пока почему бы тебе, Лони и Роджеру не пересесть вон туда. Там есть смотровая панель, можешь выглянуть наружу.
Чистотец кивнул.
— Но я… Я беспокоюсь за нее, — пробормотал он.
Печеньице поглядел на девушку у ног лысого: свернулась точно так же, как змеи под полом. За годы на американских дорогах он всякого навидался — и необычного, и необъяснимого, но никогда не встречал таких, как этот лысый и его зеленоглазая девчонка. Их окружала странная аура, вот это невозможно было отрицать.
— Давно она стала такой?
— Не знаю, — ответил Чистотец. — Я познакомился с ней всего несколько часов назад. Ее держали в инфошлеме.
— У нас тут есть диагностикон, — сказал Печеньице. — Давай-ка я ее проверю. Может, найдем что- нибудь, чем можно ее поправить. Но не слишком обольщайся.
Печеньице жестом попросил блондинку помочь ему с Кокомо, а Лони и Роджер взялись развлекать Чистотца: Роджер решил, что лучше всего это будет сделать при помощи старинной игры «Кто я такой?», где каждому загадывают какую-нибудь знаменитость, а он должен задавать вопросы и угадывать, кто ему выпал.
Лони угадал Уинна Фенсера, а Роджер так же быстро — супермодель Тринидад Слейд. Потом пришла очередь Чистотца.
Как раз в этот момент за смотровой панелью мелькнул еще один странный щит.
Если хамелеон видит себя в зеркале, то меняет цвет.
От этого мозг Чистотца вновь взорвался хаосом образов.
— Вонючка Юла? — спросил он, ощутив ледяной укол интуиции.
— Как ты так быстро догадался? — завопил Роджер.
Чистотец помотал головой.
— Кто такой Вонючка Юла?
— Ты не знаешь, кто это, но догадался, кто тебе выпал? — озадаченно спросил Лони.
— Все слышали про Вонючку Юлу, — вставил женский голос снизу.
— За прошедшие годы он называл себя разными именами, — объяснил Роджер. — Его настоящее имя Ронуэлл Сьюард. Вундеркинд. Заработал уйму денег на кибертехе с Фенсером. Но Сьюард был умнее. В девять лет он поступил в медицинский институт. Потом в МТИ[57]. Потом, так, во всяком случае, рассказывают, сочинил и записал симфонию под названием «Disjecta Membra»[58] и платиновый тройник «Проповедь извращенным», а ведь до того нот в глаза не видел. Затем он начал принимать наркотики в диких дозах и даже создавать собственные, занимался какими-то экспериментами в области музыкального гипноза, проектировал органические компьютеры.
— Он создал самый совершенный органотрон, — добавил Лони. — Без чьей-либо помощи. Он создал черного блюз-гитариста по имени Слепой Лемон Джексон Джефферсон Джонсон Джонс[59]. Некоторое время жил с порнозвездой Фелацией. Они вместе сняли фильм «Американский рай». А когда фильм провалился, она обвинила его в том, что он пристает к ее приемным африканским детям-мутантам:
«Что-то знакомое, — подумал Чистотец. — Но что?»
— Фелация сошла с ума. Подожгла детей и повесилась. Юла исчез. Говорят, он клонировал собственный религиозный культ и живет на острове или лежит на криогенном хранении в Убежище Времени «Земля XX века».
— Тогда кто сочиняет фразы для щитов? — спросил Чистотец.
— Каких щитов? — нахмурился Роджер.
Глава 11
Совет по семейным проблемам
— Хочешь чашку какао? — спросила Эрата, осматривая шишку, которую Арета заработал, упав на пол.
— Оч… очень, — признался трансвестит комплекции полузащитника, и это признание шло как будто из самого сердца.
— О'кей, — нежно, но твердо сказала жена и, подав ему холодный компресс, встала и отправилась на кухню.
Арета огляделся по сторонам. Да, это его старая квартира, вот только теперь тут все иначе. К его полнейшему изумлению, неутомимая супруга-маркетолог накопила немалый вес (надо отметить, удачно распределившийся) и заделалась жрицей вуду. В некогда шикарной гостиной повсюду висели картины и стояли церемониальные статуэтки — не говоря уже о паре крокодильих черепов. Хрустальные вазы и графины сменились бутылками из-под бренди с пластмассовыми цветами и мисками с жареной свининой.
Вернувшись с дымящейся кружкой, Эрата рассказала, как записалась на курс сравнительного религиоведения по программе заочного обучения в Колумбийском университете. Потом съездила в Бенин, а затем прошла посвящение на Гаити. Такого поворота событий Арета никак не ожидал и, слушая ее болтовню про Папу Легба и Барона Самеди, думал о том, что у него, наверное, кислотный флэшбэк, как во времена до поступления на юридический, или, может, он, сам того не заметив, подхватил новое заболевание с симптомами галлюцинации. Неужели это взаправду? У нее даже есть татуировка с Данбала Великим Змеем! Как его жена могла сделать себе татуировку? Да еще на груди! «Господи всемогущий, — подумал он, — я рассматриваю грудь собственной жены!»
От нее пахло потом и как будто благовониями. Сидя среди ночи у нее на диване (он не видел ее много лет, много лет вообще не оставался наедине с женщиной), он не знал, как объяснить, где был и что делал с тех пор, как ушел в подполье, а еще не понимал, что случилось с ней, и боялся всего, что предстояло… И не успел он додумать эту мысль, как уже целовал ее, а она — его. Они трахались во всех позах, какие допускали законы физики, пока не отвалились измученные на циновку из листьев банановой пальмы.
— Ну и загонял же ты меня! — выдохнула Эрата.
— А как же я? — простонал Денцель. — Я думал, у меня будет сердечный приступ! Растерял всю сноровку!
— Чушь! — рассмеялся жена. — Меня так не отделывали со времен Бенни.
— Какого Бенни?
— Бенни Ху.
— Только этого не хватало! — бросил Денцель, шлепая жену. — Это еще кто, хотелось бы знать?
— Тот парень, который доставляет заказы из китайского ресторанчика. Неужели забыл?
— Его?
