и частным театрам сознания. Роботизованные заводы начали сами себя демонтировать. Миллионы доз психоактивных лекарственных препаратов сжигали на кострах, и сотни психологов и психоневрологов отправляли на опыты — публичные.
Из прочих новостей Чистотец обратил внимание лишь на те, которые касались «Профессора Цыпы». Компания только что назначила Уайта Т. Доува, некогда известного автора пособий по бизнесу и изобретателя диагонального мышления, главой отдела по связям с потребителями и креативной разработки продукта. В выпущенном в офисе Бренда пресс-релизе сообщалось, что «семья „Профессора Цыпы“ гордится тем, что вернула Америке ее великого рационализатора. В лице мистера Доува мы обрели ценного союзника, и его познания и опыт уже начинают давать положительный эффект».
Новости Чистотца порадовали. «Профессор Цыпа» бил «Чу» и «Мактрейвишс» их же оружием. А празднество Селезня Дули давало бой «Витессе» по всему миру. Тем временем на борту «хаггиса» Мэгги чувствовала себя все увереннее. Небо очистилось, исчезновение трупов уменьшило вес дирижабля, и чем дальше они улетали от Лос-Вегаса, тем больше спадал шок от капризных выходок гигантских знаменитостей. Чистотец испытывал лишь благодарность. Подумать только, что такой гнев и разрушения возникли изнутри его самого. Ему казалось, что если и есть какое-то объяснение, то оно ждет в Южной Дакоте, в единственном месте, с которым он как будто был связан, но где еще не побывал. И даже если там его ждут горькие вести, секреты или что-то похуже… Ему нужно туда попасть. Ему нужно раскрыть тайну, чем бы она ни являлась.
На автовокзале в Питтсбурге он считал, будто потерял память. Теперь следовало взвесить возможность того, что он действительно восстал из мертвых, не просто вернулся, а его вернули. За его возвращением кто-то стоял, а значит, у него имелись назначение и смысл — если бы только он смог узнать, в чем они заключаются. У него ведь лишь осколки головоломки. Вонючка Юла. Украденный пенис и ужасные шрамы на спине. Городок в Техасе, где, отделенные друг от друга десятилетиями, существовали общины, открыто практиковавшие сексуальное единение и разогнанные с применением силы. А еще обрывки воспоминаний — словно бы о преступлениях, которые он совершил, и на их фоне крохи счастливого детства. Объединяли эти элементы тень «Витессы», раз за разом возвращающийся образ урагана и призрак Ллойда Мидхорна Ситтурда. Чистотцу вспомнились слова Шерифа о том, как гоняются за вдохновением с дубиной: даже если не поймаешь, все равно найдешь что-то очень на него похожее. Но что можно найти, отправившись в Южную Дакоту на «Летучем хаггисе»?
— А он большой мыслитель, глава нашей экспедиции, — услышал он голос Шерифа, который отвлек его от раздумий.
Шериф с Мэгги, похоже, скорешились. В ответ на ее рассказы о необычных анатомических особенностях и особых запросах секс-клиентов старик делился своими соображениями о психбольницах, об «американских горках» как метафоре путешествия души, в которые беспрестанно подмешивал факты о настоящем и голливудском Диком Западе. (Чистотец спросил себя, знал ли доктор Тад, что жену Джесси Джеймса звали Зерельда Миммс или что Бритт Рейд был внучатным племянником Одинокого ковбоя Рейнджера[82]).
И день пролетал незаметно, как «Билли Коннолли» — над землей. Когда они приблизились к границе Колорадо и на севере встали плато Ямпа и Национальный памятник «Динозавры»[83], Чистотец заметил укрепления Прибежища Времени. Самой странной была стайка рыболовецких шхун, установленных на гидравлические платформы, несколько человек на борту даже делали вид, будто удят рыбу.
— Дайте-ка бинокль, — попросил Чистотец Шерифа.
Он вспомнил, как Эдвина Корн говорила, что ее коммуна имени Зейна Грея расположена как раз на границе Юты и Колорадо. «Господи, — подумал он вдруг, — да вот же она! На борту „Ласситера“! Тренируется вытаскивать марлиня».
Улыбнувшись, Чистотец взял микрофон и щелчком включил динамики.
— Эй, на «Ласситере»! — крикнул он, и статика усилила его крик до вопля. — Во всем есть нечто неоткрытое. Найди его!
— Ух ты! Ну и озадачил ты их, — прокомментировал это Шериф.
— Наверное, в штаны, бедняжки, наложат, — предположила Мэгги, заметив суматоху на кораблях.
— Может, нам так и надо поступать? Плыть себе над Америкой и выкрикивать загадочные пророчества, — задумчиво продолжал Шериф. — Повсюду люди будут надеяться увидеть нас, гадая, что мы еще скажем.
— Без меня, — воспротивилась Мэгги. — Я хочу на землю и принять душ. Ты ничего не замечаешь только потому, что от тебя самого несет.
— Протестую, — заявил Шериф. — Я только вчера купался.
— И вообще, — бормотала Мэгги. — У нас слишком мало жратвы.
— Вот черт! — Чистотец вспомнил про показатель уровня топлива.
Когда они начали свой полет, в баке было меньше половины, и в кабине не нашлось никакого руководства или функции «Помощь», где можно было бы узнать, как далеко способен улететь на крейсерской скорости дирижабль. Бортовой компьютер подсчитал, что между местом их отбытия и региональным аэропортом Рейпид-сити восемьсот семьдесят две мили. Чистотец понятия не имел, куда именно им нужно там попасть, — координат Герметического Каньона нигде не нашлось, да и вообще туда ли им нужно? Он немного сбавил скорость.
Под ними проплывали реки Вермильон и Литтл-снейк, а на востоке в закат упирались пики Скалистых гор. Порывшись в кабине, Шериф нашел бутылку виски «Лафройг» и наковырял из морозилки льда, и когда спустились сумерки, раздал коктейли. Мэгги стала дружелюбнее, даже начала немного флиртовать, и Чистотец с тоской подумал о Кокомо. Трудно было себе представить, что вместе они провели всего пару дней. Вся его жизнь казалась вереницей мгновений.
— Хотелось бы знать, — начал голливудский страж закона, — что нам искать в Южной Дакоте, если мы все-таки туда доберемся?
Чистотец решил, что обязан рассказать Шерифу правду — во всяком случае, ту, какую сам знает.
— Не знаю, что мы там найдем или куда в точности направляемся, но я надеюсь разгадать тайну моей жизни. Кто я. Зачем я здесь.
— Господи Иисусе! — рассмеялась Мэгги. — Я бы разбогатела, если бы получала доллар всякий раз, когда такое слышу!
— Так, значит, ты понятия не имеешь, кого мы пытаемся разыскать?
— Не имею, — кивнул Чистотец. — Но думаю, он знает, что я приду. Думаю, мы получим Знак.
— Если уж я лечу с психами, налейте мне еще виски, — буркнула Мэгги.
Когда обрывки розовых облаков стали пурпурными, после лиловыми и, наконец, белыми и такими же клочковатыми, как его волосы, Шериф соорудил им жаркое из содержимого консервной банки «Баранина по-восточному». За едой он цитировал (дословно и указывая точки и планы съемок) сценарий для пилотной серии «Стар-сити». Мэгги увлеклась рассказом, отождествив себя с Кэти, владелицей борделя. Через час или около того круглая и полная луна поднялась над горным хребтом Медисин-боу, и «хаггис» неспешно пересек границу Вайоминга. Тут впервые за все время турбины зачихали. Невзирая на успокаивающие слова Шерифа, Чистотец беспокоился. Без турбин они окажутся на воле ветра. Старик снова пустил бутылку по кругу, потчуя их историями Джима Беджа о техасском городке Эбилейн, что напомнило Чистотцу одержимость Эдвины Корн Зейном Греем. Над Дугласом в штате Вайоминг турбины заглохли.
В лунном свете текло внизу струйкой пороха шоссе на Шайенн. Мэгги задремала, и Шериф накрыл ее клетчатым пледом оттенков логотипа «Мактрейвишс». Похолодало, и таких ярких звезд Чистотец за всю жизнь не видел.
— Должен сказать, приключения омолаживают, — заявил вдруг Шериф. — Сперва за нами гнались дикари-каннибалы, теперь нас гоняет ветер над Скалистыми горами. Что бы ни случилось, хочу, чтобы ты знал: я благодарен тебе, сынок. Извини, если прозвучало напыщенно.
— Только не от вас, — отозвался Чистотец.
