мамы».
Энни поправила одеяло. Год назад Оливер был удовлетворен также и ее объяснениями по поводу того, что незадолго до его рождения родители решили жить порознь, но неделю назад он вдруг начал неожиданно задавать вопросы. Где дом его отца? Чем он занимается? Почему не приезжает навестить его?
Она рассказала ему, не вдаваясь в детали, что его отец живет в Лондоне, что он музыкант. Но от ответа на его третий вопрос она постаралась уклониться. Как она могла сказать пятилетнему малышу, что его родной отец не проявляет к нему никакого интереса? Не могла, поэтому сказала, что он очень занят. Но Оливер был смышленым ребенком, и она знала, что долго обманывать его не удастся.
Она нахмурилась. Может быть, написать еще раз этому бессердечному и беззаботному Лукану Чезаре?
Но она знала, что это бесполезно. Не сомневалась, что он не ответит.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Энни попыталась сосредоточиться на том, что было видно из окна. Она снимала один из двух крытых соломой коттеджей, которые принадлежали Бобу и Мейвис Райт, пенсионеру-библиотекарю и его жене, которые жили на «Ферме». Из окна был виден покрытый гравием двор, кирпичный сарай, гаражи и сама «Ферма» — дом из желтого камня викторианской эпохи.
Энни грустно улыбнулась. Издалека «Ферма» выглядела привлекательно и солидно. На самом же деле дом обветшал и давно нуждался в ремонте, точно так же, как коттеджи и сарай.
Энни перевела взгляд на вывешенное объявление: «Продается». «Ферму» пытались продать уже больше двух лет, но желающих купить не находилось.
И слава Богу, подумала Энни, поднимаясь. В настоящее время Райты гостили у своей дочери в Австралии, а Энни попросили приглядывать за домом. Сейчас как раз наступило время ежедневного обхода. Она спускалась по лестнице, когда зазвонил телефон. У нее замерло сердце. Может быть, кто-то из владельцев магазинов все-таки передумал? Моля Бога, чтобы это было именно так, Энни взяла трубку, но это оказался Уильям Прайс, агент по недвижимости, который занимался продажей «Фермы».
— Извини за беспокойство, детка, — сказал Уильям, который, несмотря на свои пятьдесят лет и крепкую семью, всегда замечал хорошеньких девушек, а Энни отдавал особое предпочтение, — но не могла бы ты сделать мне одолжение? Один человек уже дважды приезжал смотреть «Ферму» и сейчас…
— Но я никого не видела, — удивленно прервала его Энни.
— Конечно, ведь первый раз он приезжал на Пасху, когда вы с Оливером гостили у твоего дяди в Йоркшире. Мне кажется, он просто ехал мимо, заметил объявление о продаже и решил зайти посмотреть. Особого впечатления «Ферма» на него не произвела, и я не удивился, что он больше не появлялся. Но представляешь, ни с того ни с сего он объявился вновь и попросил еще раз показать ему дом сегодня утром. Он приезжал, когда тебя не было.
Энни почувствовала беспокойство.
— Но вы объяснили ему, что…
— Не паникуй, — успокоил Уильям. — Я все ему объяснил. Но так как коттеджи продаются вместе с «Фермой», он хочет взглянуть и на них, сегодня днем. К сожалению, я буду занят с клиентом, поэтому хочу попросить тебя, во-первых, предупредить о его приезде мистера Кокса, а во-вторых, показать ему все, что его заинтересует. «Ферма» и во второй раз не произвела на него впечатления, поэтому, скорее всего, это ничем не закончится. Ты сделаешь это для меня? - спросил он, и Энни услышала в трубке чьи-то голоса.
— Да, конечно, но…
— Я знал, что ты мне не откажешь. Большое спасибо, детка, — сказал агент. — Он приедет около половины третьего. Пока.
Когда он повесил трубку, Энни поморщилась, Уильям так торопился, что забыл назвать имя посетителя, но, кто бы тот ни был, хорошо бы он приехал вовремя, потому что она должна будет забрать Оливера из школы ровно в три. Хотя прогулка по усадьбе не должна занять много времени, подумала она.
Энни прошла по кирпичной дорожке через маленький сад, где в изобилии росли желтые и карминные цветы, и вышла к воротам. Она улыбнулась, подумав о том, что известие о неожиданном посетителе вряд ли заставит ее соседа навести у себя порядок, зато наверняка испортит ему настроение.
Семидесятилетний вдовец Берт Кокс по утрам работал в саду «Фермы», днем смотрел телевизор, а по вечерам спорил о политике в деревенском пабе. Ему очень не нравилось, когда этот заведенный порядок приходилось нарушать из-за каких-нибудь приезжих, которые суют свой нос куда не надо, как он выражался.
Энни оглянулась, услышав за спиной шум приближающегося автомобиля. Она видела, как он пересек лужайку, подъехал к воротам «Фермы» и наконец въехал во двор. Ее глаза расширились от удивления: автомобиль оказался низким черным «мазерати», а вылезший из него человек — Гарсоном Девериллом. Она почувствовала, как зачастило сердце. Хоть она рассказала, что живет в Лидден-Мэгноре, но не уточнила, где именно, значит, он выследил ее.
— Вы решили забрать ее лучше раньше, чем позже? — спросила она, когда он подошел к ней.
Она держалась дружелюбно, но равнодушно. Ни в коем случае нельзя показывать, как она рада видеть его. Даже если радость переполняет ее, даже если трудно сдержать улыбку. Также ни в коем случае нельзя показать, что она догадалась о цели его приезда — извиниться за то, что он был с ней резок, и объяснить причину. Жаль только, что он застал ее в повседневной одежде.
Гарсон Деверилл переспросил:
— Простите?
— Ваша сорочка. Я собиралась выстирать и выгладить ее днем, но если она нужна вам сейчас…
— Не нужна.
— Нет? — спросила она, разыгрывая удивление. — Тогда зачем же вы приехали?
— Я знаю, что приехал раньше времени, но Уильям Прайс сказал, что вы покажете мне коттеджи. У Энни отвисла челюсть.
— Так это вы… вы приезжали сегодня утром смотреть «Ферму»:? — запинаясь, спросила она.
— Да, — подтвердил Гарсон Деверилл, откидывая со лба волосы, разлохмаченные ветром.
Энни с трудом собралась с мыслями. Будет он выслеживать ее! Будет он извиняться!
— Вот откуда вы узнали мое имя, — сказала она. После секундного замешательства он кивнул.
— В мой первый приезд сюда мистер Прайс сообщил, что вы живете здесь с сыном.
Она не стала возражать. Как и все в округе, агент по недвижимости не сомневался в том, что Оливер ее сын, и она не разубеждала его. Правду знали только близкие друзья, или же она сообщала ее при важных обстоятельствах и всегда просила сохранять тайну.
— Думаю, мистер Прайс сообщил вам также, что коттеджи сданы в аренду и мы с моим соседом только что подписали договор еще на год? После истечения этого срока мы хотели бы продлить договор об аренде. Остаться здесь навсегда. — Энни сразу перешла к самому главному для себя вопросу, который беспокоил ее с того самого времени, когда Райты выставили «Ферму» на продажу.
— Да, он сказал мне об этом, — ответил Деверилл.
Энни нахмурилась. Значит, ее первое впечатление, что отношение Гарсона Деверилла к ней стало вдруг настороженным и враждебным, когда он узнал ее имя, было верно. Ведь и сейчас его тон почти враждебен, а в глазах — ледяной холод. Да уж, он не тот человек, который будет скрывать свои симпатии или антипатии, но чем же Энни могла вызвать такую неприязнь?
Задумавшись, Энни вдруг пришла к выводу, что, видимо, планируя купить «Ферму», он собирается выкинуть их с Бергом на улицу, как только истечет срок аренды, и чувство вины, которое он испытывает по этому поводу, трансформировалось в неприязнь к ней самой — так часто случается с людьми, когда они хотят успокоить свою совесть. Ведь именно она была тем упрямым жильцом, который не хотел выезжать. Ведь именно она стала укором его совести. Значит, именно она и является его врагом. Но если он действительно собирается лишить их с Бертом дома, то он тоже ее враг.
Энни подергала завиток шелковистых волос, который выбился из косы. Может ли такое быть на самом деле, или просто у нее разыгралось воображение? В конце концов Уильям ведь сказал, что он не так уж и горит желанием купить «Ферму».
