— Как бы сильно вам этого ни хотелось. — Он еще раз осмотрел кухню. — Но здесь нет места, для микроволновой печи.
— Нет, поэтому я хотела поставить ее в сарай. Райты разрешили мне использовать сарай под мастерскую, — объяснила она.
— Уильям Прайс сказал мне об этом, как и о том, что вы за это не платите.
Не таят ли эти слова угрозу для нее? Может быть, он намекает на то, что когда он станет хозяином «Фермы», то будет брать с нее плату за сарай?
— Не плачу, потому что сараем не пользовались годами и, прежде чем оборудовать там мастерскую, мне пришлось вывозить вековую грязь, сметать паутину и красить стены. Райты сказали, что, приведя сарай в приличное состояние, я оказала им огромную услугу. Я оказываю им и другие услуги, например приглядываю за «Фермой» в их отсутствие, — сказала она в свою защиту.
— А зачем вам вообще микроволновая печь? — поинтересовался он.
— Сушить цветы. Это значительно сокращает время и повышает производительность. Правда, не все цветы можно сушить в микроволновке, но розы, хризантемы и фиалки подходят для этого просто идеально. И крупные листья, такие, как у клена и вяза и… — Энни остановилась, сама удивляясь тому, как ее понесло. — Райты к тому же разрешают мне рвать цветы в своем саду.
— Что касается сарая… если у «Фермы» появится новый хозяин, вы хотели бы, чтобы все осталось по-прежнему?
— Да, и Берт хотел бы остаться садовником. Вы наверняка заметили, как хорошо он справляется с этой работой. Я могла бы платить за сарай, но только не слишком много, — осторожно сказала она.
— Но вы и так за коттедж платите очень мало. Энни не поняла, было ли это замечание простой констатацией факта или очередной угрозой в ее адрес. К тому же ее раздражало, что при ее довольно высоком росте — метр семьдесят пять — ей приходилось смотреть на него снизу вверх.
— А я и должна платить мало, учитывая состояние, в котором он находится, заявила она.
— Низкая арендная плата и послужила причиной, почему вы сняли именно его, когда четыре года назад переехали сюда из Йоркшира от своего дяди?
— Да. — Она напряглась. — А откуда вы все знаете?
— Я спросил Уильяма Прайса. Я навел у него справки о вас и вашем сыне. Когда собираешься жить с людьми бок о бок, в этом есть смысл, — спокойно ответил Гарсон Деверилл и указал на узкую лестницу. — Пожалуйста, я за вами.
Энни поднималась по лестнице с поджатыми губами. Может быть, в этом и есть смысл, но ей совершенно не нравилось, что он наводит о ней справки, тем более что он еще не принял окончательного решения о покупке «Фермы».
— Это ванная, это комната Оливера, а это моя, — объясняла она, открывая перед ним двери быстрым, нетерпеливым движением.
Заглянув в первые две комнаты, Гарсон Деверилл зашел в ее спальню. Стены спальни Энни выкрасила в светло-лимонный цвет, который в сочетании с зеленым и белым повторялся на занавесках.
— Это одна из ваших композиций? — указал он на прелестную корзинку с высушенными пионами на туалетном столике.
Энни кивнула и показала на вазы, полные лепестков и листьев, которые наполняли комнату легким ароматом.
— Я также составляю ароматические смеси из сухих цветочных лепестков.
Гарсон Деверилл, следуя своей привычке, подверг комнату тщательному и всестороннему осмотру, а затем повернулся к Энни.
— У вас есть приятель?
Энни сжала кулаки. Значит, ему не хватает тех сведений, которые он успел собрать, и он собирается совать нос в ее личную жизнь? Ну и нахал! Все же он наверняка уже узнал, что она одинокая мать.
— Простите? — переспросила она тоном, который должен был заставить его прекратить расспросы.
Его синие глаза пробежали по цветному покрывалу на постели, затем взглянули прямо на нее.
— У вас есть приятель?
У нее упало сердце. Мало того что в его взгляде ясно читалось сексуальное влечение, так он еще заставил ее вдруг осознать, что она находится с ним наедине в своей собственной спальне. И ни души во всем доме. Энни закусила губу. Может быть, из-за того, что он нарушил уединенность комнаты, где она одевалась и раздевалась, где она спала, где мечтала, но она вдруг ощутила, что Гарсон Деверилл — настоящий мужчина, а она слабая и мягкая женщина.
— Уверена, вы уже поинтересовались у Уильяма Прайса, живу ли я одна или делю крышу с каким- нибудь мужчиной, — съязвила она.
— Да, поинтересовался, — признался он, глядя ей прямо в глаза. — И мистер Прайс ответил, что нет.
Энни уперла руки в бока.
— Но все же вы опасаетесь, что толпы моих поклонников с утра до ночи осаждают мои ворота? Нет. И я не вывешиваю в сумерках красный фонарь на крыльце, не надеваю декольтированных топов, облегающих шелковых юбок и сетчатых колготок!
Как и утром, у него поднялись уголки губ.
— Какая потрясающая картинка, — растягивая слова, произнес он. — Хотя лично я считаю, что в тех брюках, которые были на вас утром, вы завлекли бы гораздо больше клиентов. Ваши длинные ножки и крепкая маленькая попка в черной коже — ммм, у меня чешутся руки.
Энни смотрела на него, не в силах произнести ни слова. У нее тоже чесались руки — врезать по его высокомерной роже. Но к возмущению примешивалось чувство смутного удовлетворения при мысли о том, что, несмотря на непонятную антипатию, он испытывает к ней влечение, пусть даже чисто физическое.
— У вас пунктик насчет черной кожи? — ледяным тоном произнесла она.
— Это зависит от того, кто ее носит. — Его глаза скользнули вниз. — Если это гибкая, с упругой грудью…
— Отвечаю на ваш вопрос — в моей жизни нет мужчины, — заявила Энни и, выскользнув из комнаты, спустилась по лестнице.
Она вынуждена была убежать. Во-первых, чтобы не слышать продолжения описания, явно выходящего за рамки приличия, а во-вторых, сейчас, когда Гарсон Деверилл смотрел на нее, чувствовалось, что он мысленно раздевает ее — и это действовало на нее возбуждающе. У нее болезненно затвердели соски и тепло разлилось по всему телу.
Господи, хоть бы он не заметил! Но эти синие глубокие глаза мало что пропускали. Для Энни возбудиться от одного лишь мужского взгляда было в новинку. Тень пробежала по ее лицу. Даже Дирку, которого она когда-то считала идеалом, это никогда не удавалось.
— У вас, наверное, есть ключи от «Фермы»? — спросил Гарсон Деверилл, через несколько минут спустившийся вслед за ней. — Не проведете меня к ней?
У Энни даже живот подвело. Она так хотела, чтобы он уехал, чтобы она могла успокоиться. Но самое главное — она так хотела, чтобы он отказался от мысли купить «Ферму»!
— Вы уже дважды осматривали ее, — пробурчала она.
— Я бы хотел посмотреть в третий раз, — твердо ответил он и добавил:
— Пожалуйста.
В какую-то долю секунды Энни хотела сказать, что не помнит, куда засунула ключи, но потом решительно взяла их со столика у окна.
— Пошли, — вздохнула она и вышла. — Если вы купите «Ферму», то будете жить здесь постоянно или приезжать на выходные? — спросила она, когда они шагали по медового цвета гравию.
— Буду приезжать на выходные, — ответил Гарсон Деверилл, — но поскольку шестьдесят процентов времени я провожу в путешествиях, то на все выходные не получится.
— Если вы так много путешествуете, то не лучше было бы купить усадьбу там, откуда легче добираться до аэропорта? — предложила она.
— Может быть, но… — Он пожал плечами. Энни отперла дверь, и они вошли в холл. Выцветшие
