велел ему держать язык за зубами, пригрозив в противном случае превратить его жизнь в сплошной кошмар. Однако Кантрелл подозревал, что несколько человек, которых Годдард с Локли усыпили, чтобы вырвать у них зубы, так и не проснулись.
– Кантрелл… – повторил я. – Его охватил ужас при одном только упоминании имени Годдарда.
– Лорд Кромвель поручил мне брать на заметку любой скандал, с помощью которого можно будет надавить на монахов в том случае, если они воспротивятся закрытию аббатства.
Он обвел нас взглядом.
– Между прочим, все вы тоже работали на него, так что нечего сейчас разыгрывать передо мной праведников. Кромвель велел мне не вмешиваться и не мешать им заниматься тем, что они делали, чтобы в нужный момент мы могли расставить ловушку и поднять большой шум. Но он все же предпочел бы, чтобы аббатство прекратило свое существование без шума и скандалов, потому что этого хотел король. И я им это обеспечил.
– Знал ли Годдард, что Кантрелл донес на него?
– Нет, я ему об этом не сказал.
– Чтобы умирали новые люди? – укоризненно спросил Харснет.
– А хоть бы и так! Я выполнял приказ лорда Кромвеля. Как вам, должно быть, известно, это был не тот человек, которого можно было ослушаться.
Настоятель подался вперед. Уверенность вернулась к нему.
– И королю не понравится, если вспыхнет новый скандал, связанный с Вестминстерским аббатством. Даже сейчас. Я повиновался лорду Кромвелю потому, что он в то время был всемогущим, хотя его радикальным религиозным убеждениям я никогда не симпатизировал. Но уже тогда я знал, что он зайдет слишком далеко и, воспользовавшись этим, враги Кромвеля низвергнут его. Что, собственно, и произошло. А теперь мы постепенно даем задний ход.
– Значит, вы всегда поворачиваетесь по ветру, – констатировал Харснет.
– Лучше поворачиваться по ветру, чем качаться на ветру, как случилось со многими.
Настоятель направил на коронера похожий на обрубок палец.
– Королю ничего не известно? Ни про убийства, ни про убийцу, которого вы ищете? Я наводил справки – о, не волнуйтесь, очень осторожно! Король не обрадуется, узнав, что архиепископ Кранмер держит его в неведении, когда повсюду поднимает голову измена.
Бенсон обратил свой взгляд на меня.
– Ваши поиски идут ни шатко ни валко. Похоже, вы попали в серьезный переплет, мастер горбун. Вы же не захотите вывести короля из себя во второй раз?
Не обращая внимания на Бенсона, словно его тут не было, Харснет повернулся ко мне.
– Что нам это дает? – спросил он. – Может быть, убийца – кто-нибудь из их бывших пациентов, которых они изуродовали, лишив зубов?
– Сомневаюсь, – ответил я. – Их пациентами были бедняки, совершенно беспомощные, забитые люди. И все же тут есть какая-то ниточка. Должна быть.
– Это определенно Годдард, – сказал Харснет. – Он выбирает жертв из тех, кого знал.
Коронер посмотрел на настоятеля.
– Вы рассказали нам все?
– Все. Клянусь своим саном настоятеля Вестминстера.
– Знаю я, чего стоит такая клятва, Сэмюель, – откликнулся Харснет голосом, полным сарказма.
Бенсон пронзил его испепеляющим взглядом и обратился ко мне:
– Мне что-нибудь угрожает?
– Не думаю, сэр. Все предыдущие жертвы так или иначе имели отношение к религиозному радикализму, а потом порвали с ним. Но вы, сэр, всегда были, гм, приспособленцем, если мне будет позволено так выразиться.
– Я всегда был практичным человеком, господин горбун.
Выйдя из дома настоятеля, Харснет покачал головой.
– Мы ни на шаг не продвинулись вперед, – сказал я.
– Но мы хотя бы знаем, насколько жестокими и бессердечными могли быть Годдард и Локли. Почему только Бенсон не рассказал нам про эти махинации раньше? Ведь он знал, что ему ничего не грозит.
Я не ответил, думая о том, что агрессивный тон, который с самого начала избрал Харснет в общении с настоятелем, не помог. Им двигала антипатия к этому человеку. Но в некоторых случаях, общаясь с политиками, нужно вести себя так же, как они: подстраиваться, прикидываться, изображать дружелюбие.
– И почему нам не рассказал об этом Кантрелл? – продолжал вопрошать Харснет.
– Думаю, потому, что он был слишком напуган, – ответил я. – Тем более что после того, как он поведал об этом Бенсону, все равно ничего не изменилось. Интереснее другое: что он расскажет нам теперь? Мы даже можем оставить здесь лошадей, поскольку он живет в нескольких шагах отсюда. Вернее, не живет, а существует.
Мы перешли через дорогу и подошли к полуразвалившейся плотницкой мастерской.
– Я не вижу охранника, – удивился Харснет.
– Зная Кантрелла, могу предположить, что он отказался от его услуг.
– Значит, нужно заставить его согласиться.
– С этим я согласен.
Мы постучали в дверь, и через несколько секунд она отворилась.
– Это опять вы, сэр, – без всякого энтузиазма протянул Кантрелл.
Он перевел взгляд на Харснета и спросил:
– А это кто такой?
– Я помощник лондонского коронера, – довольно миролюбиво сообщил Харснет. – Мастер Шардлейк работает вместе со мной. Мы хотели посмотреть, как вы тут поживаете, и надеялись увидеть охранника.
– Он на заднем дворе.
– Мы можем войти?
Сутулясь больше обычного, Кантрелл провел нас по грязному коридору в запущенную маленькую каморку с гордым названием гостиная. Здесь, как и прежде, стоял затхлый запах немытого тела и тухлятины. Через починенное окно я увидел во дворе дородного мужчину, который сидел на перевернутом ящике и ел хлеб с сыром.
– Я не хочу, чтобы у меня в доме находился посторонний человек, – сообщил Кантрелл, заметив, куда я смотрю. – Пусть, если угодно, остается там.
Рядом со столом валялись осколки разбитой тарелки, по полу растеклась похлебка.
– Мой ужин, – уныло пояснил Кантрелл. – Я уронил тарелку, когда вы постучали.
– Вам следует лечить глаза. Помните, я говорил, что у меня есть знакомый врач, который проконсультирует вас бесплатно?
Я уже решил, что сам заплачу Гаю. Если я могу сделать это для Билкнэпа, смогу и для нищего Кантрелла.
Некоторое время Кантрелл молча смотрел на меня, а я гадал, что за болезнь столь пагубно сказалась на его зрении.
– Я боюсь, сэр. А вдруг он скажет, что я ослепну? – признался молодой человек.
– Но возможно, он скажет, что вам просто нужны другие очки. Давайте я договорюсь о приеме?
Не ответив на мой вопрос, Кантрелл мотнул головой в сторону окна и угрюмо спросил:
– Долго еще этот человек будет здесь торчать?
– Возможно, некоторое время вам придется потерпеть его общество, – вступил в разговор Харснет. – Должен сообщить вам, что Фрэнсис Локли пропал без вести, а женщина, с которой он сожительствовал, убита. Тот человек, который проник в ваш дом… Это мог быть Локли?
От удивления у Кантрелла открылся рот.
– Нет, – ответил он, – это не мог быть Фрэнсис. Локли – низенький, а тот, кто вломился сюда, был высоким. Годдард тоже был высоким.
