Но Конрада интересовали только часы. Он не представлял себе, что их может быть так много, местами они были повешены так густо, что заслоняли друг друга. Циферблаты их были разных цветов — красные, синие, желтые, зеленые. Большинство часов имело по четыре-пять стрелок. Главные стрелки стояли на одной минуте первого, а дополнительные — в самых различных положениях.
— А для чего дополнительные стрелки? — спросил Конрад. — И почему часы разных цветов?
— Это временные зоны, — ответил Стэси. — Для разных профессиональных категорий и потребительских смен. Однако поспешим, мы почти у цели.
Они свернули с автострады и поехали по пандусу, который привел их на северо-восточный угол широкой площади, имевшей в длину ярдов восемьсот и ярдов четыреста в ширину. В центре ее был разбит газон, ныне запущенный и заросший сорными травами. Площадь была пуста. Этот неожиданно свободный участок окружали высокие застекленные скалы, которые, казалось, держали на себе небо.
Стэси остановил автомобиль, и они с Конрадом вылезли и немного размялись. Потом они зашагали к зеленой полосе бывшего газона. Взглянув на улицы, расходившиеся от площади, Конрад впервые понял, как же велик город — эти гигантские геометрические джунгли.
Стэси поставил одну ногу на ограду газона и показал на дальний конец площади, где Конрад увидел кучку невысоких зданий необычной архитектуры, характерной для девятнадцатого века. Они пришли в ветхость от непогоды, и были сильно повреждены взрывами. Но снова его внимание привлекли часы на высокой железобетонной башне, стоявшей немного позади старых зданий. Таких больших часов он еще не видел — метров тридцать в диаметре, они тоже стояли на одной минуте первого. Циферблат у них был белый, первый встреченный Конрадом и Стэси белый циферблат. Под большими часами на широких полукруглых крыльях, встроенных в башню, видна была дюжина расцвеченных всеми цветами радуги циферблатов меньшего размера, не больше шести метров в диаметре. Все часы имели по пять стрелок, остановившихся в разных положениях.
— Пятьдесят лет тому, — пояснил Стэси, показывая на руины перед башней, — эта коллекция древних зданий была одним из величайших в мире законодательных собраний. — Спокойно рассмотрев здания, он обернулся к Конраду. — Нравится поездка?
Конрад горячо закивал.
— Это поражает воображение. Люди, которые жили здесь, по-видимому, были гигантами. И удивительно то, что все выглядит так, будто они ушли только вчера. Почему мы не возвращаемся в город?
— Ну, не говоря уже о том, что нас сейчас мало, мы бы просто на управились. В пору своего расцвета город был фантастически сложным социальным организмом. Глядя на эти пустые дома, трудно представить себе, какие трудности возникали, например, при решении проблемы средств сообщения.
— И проблемы эти были решены?
— Да, конечно. Но люди города сами оказались вне уравнения. Подумай о проблемах. Перевозка пятнадцати миллионов служащих в центр и из центра, разработка маршрутов для бесконечного потока легковых автомобилей, автобусов, поездов, вертолетов, обеспечение связи между каждым учреждением, почти каждым кабинетом с помощью видеофона, обеспечение каждой квартиры телевидением, радио, электричеством, водой, забота о питании и развлечениях колоссального числа людей, работа вспомогательных служб, пожарных команд, полиции, медицинских учреждений — все это зависело от одного фактора. — Стэси ткнул кулаком в сторону большой башни с часами. — От времени! Только синхронизировав всю деятельность, каждый шаг в любую сторону, каждый завтрак, обед или ужин, каждую остановку автобуса и телефонный разговор, мог существовать такой организм.
Стэси и Конрад медленно шли по площади к башне с часами.
— Пятьдесят лет назад, — продолжал Стэси, — когда в городе было всего десять миллионов жителей, часы пик еще не были страшны, но даже тогда забастовка в какой-нибудь одной важной отрасли парализовала большинство других; у людей уходило два-три часа на то, чтобы постоять в очереди за обедом или доехать до дому. По мере того, как население росло, предпринимались серьезные попытки регулировать часы работы; в некоторых районах работа начиналась на час раньше, чем в других. Соответственно они получили пропуска для проезда и автомобильные номера другого цвета. Если они пытались проехать не в положенное время, их заворачивали обратно. Вскоре эта практика получила широкое распространение; каждый мог включить стиральную машину только в определенное время, отправить письмо или принять ванну только в отведенный для этого период времени.
— Такой порядок кажется вполне осуществимым, — заметил Конрад, слушавший со все возраставшим интересом. — Но как это все было введено?
— Благодаря системе цветных пропусков, цветных денег, благодаря сложному набору расписаний, публикуемых каждый день, как публикуются телевизионные и радиопрограммы. И, конечно, благодаря тысячам часов, которые вы видите вокруг. Дополнительные стрелки показывали число минут, оставшихся для какой-либо деятельности людям, принадлежавшим к определенной цветовой категории и пользовавшимся часами с циферблатами только определенного цвета.
Стэси замолчал и показал рукой на часы с синим циферблатом на одном из зданий, выходивших на площадь.
— Скажем, например, мелкий административный служащий, выходящий из своего учреждения в определенное время, в двенадцать часов, хочет пообедать, обменять в библиотеке книгу, купить аспирин и позвонить жене. Как и у всех служащих администрации, его опознавательная зона — синяя. Он берет свое расписание на неделю или просматривает синие временные колонки в газете и отмечает, что сегодня он может пообедать с четверти первого до половины первого. Пятнадцать минут надо на что-то убить. Тогда он смотрит, когда ему можно пойти в библиотеку. Временной код на сегодня дает цифру 3, что означает третью стрелку на часах.
Он смотрит на ближайшие синие часы. Третья стрелка говорит, что прошло тридцать семь минут, и у него остается двадцать три минуты — вполне достаточное время, чтобы дойти до библиотеки. Он идет по улице, но на первом же перекрестке обнаруживает, что семафоры для пешеходов разрешают идти только красным и зеленым цветам, и он не может пересечь улицу. Этот район временно предоставлен в распоряжение мелким служащим-женщинам (красный цвет) и работникам физического труда (зеленый цвет).
— А что было бы, если бы он не обращал внимания на огни светофоров? — спросил Конрад.
— Ничего особенного, но так как стрелки всех синих часов в данном районе переведены в нулевое положение, то ни в одном магазине, ни в одной библиотеке его не обслужили бы, если бы только он не достал красных или зеленых денег и не подделал бы библиотечный билет. Во всяком случае рисковать не стоило, да и вся система была изобретена для его удобства. Итак, он не может попасть в библиотеку и решает пойти в аптеку Временной код для аптеки — 5, то есть пятая, самая маленькая стрелка. Часы показывают, что прошло 54 минуты за шесть минут он должен найти аптеку и сделать покупку. Сделав это, он имеет в запасе пять минут до обеда и решает позвонить жене. Посмотрев телефонный код, он видит, что в этот день на личные телефонные разговоры ему времени не отводится.
— А если бы он все-таки позвонил?
— Он не смог бы всунуть монетку в щель автомата, а если бы и смог, то его жена, предположим, секретарша, была бы в красной временной зоне и ее не было бы в учреждении в это время. Вот так действовало запрещение вести телефонные разговоры.
Тут все цеплялось одно за другое. Программа использования времени говорила, когда включать телевизор и когда выключать его. Все электрические приборы были с плавкими предохранителями, и если их включали не вовремя, то приходилось платить большой штраф, да и ремонт приборов стоил немало. Экономическое положение потребителя определяло выбор программы и наоборот, так что никакого принуждения не было. В программе на каждый день перечислялось то, что можно делать можно было пойти в парикмахерскую, банк, кино, коктейль-бар в определенное время, и если вы приходили когда надо, то вас наверняка обслуживали быстро и хорошо.
Стэси и Конрад почти дошли до края площади. Прямо перед ними была башня с громадными часами, возвышавшимися над созвездием своих двенадцати неподвижных помощников.
— Все население делилось на двенадцать социально-экономических категорий синий цвет был для администраторов, золотой — для врачей, адвокатов, учителей, желтый — для военных и государственных
