– Идет.
– Но в этом случае к племяннику сейчас поеду я один. Ждите меня здесь.
Он ушел быстрым, деловым шагом. Я провел на Александрплац еще девяносто семь минут, временами поглядывая на часы. Во всем мире жизнь неудержимо двигалась вперед. Я вспомнил о товарище, пару лет назад уехавшем в Австралию. Для него скоро должно было наступить утро.
Наконец я заметил дядю Сыркина быстро направляющегося в мою сторону. Он так спешил, что даже запыхался, бедняга, и из легких его вырывался тонкий свист.
– Вот.
В руке его был желтый конверт. В конверте находилось несколько сырых еще фотоснимков.
– Гоните сто марок.
Я распрощался с одной из голубых купюр, на лицевой стороне которой была изображена Клара Шуманн.
– Сколько вам потребуется времени для экспертизы?
– Думаю, с учетом дороги – часа два.
Секунду он размышлял.
– Хорошо, через два часа я снова буду здесь.
– То есть, в одиннадцать? – уточнил я.
– Выходит, что так.
– Не очень поздно?
– Ну, что поделаешь. К тому же ведь здесь не Нью-Йорк, метро практически безопасно.
– Ах, значит в Германии все же имеются и свои преимущества? – поинтересовался я.
– Конечно, – отозвался он, не уловив иронии. – Был бы еще язык английский – цены бы ей не было.
Я немного покружил по улицам, прилегающим к Александрплац. Где-то здесь я оставил машину, но она словно сквозь землю провалилась. Это слегка озадачивало, и я клял себя за то, что не удосужился хорошенько зафиксировать в памяти место парковки. Я даже не посмотрел, как называется улица. Не мог припомнить ни единого ориентира. Наконец, я плюнул на розыски, посчитав, что сейчас главное – поскорее увидеться с Голдблюмом. Дожмем Сыркиных, а уж затем разыщу свой лимузин.
Пришлось ехать на метро.
В вагоне я внимательно изучил фотографии. Они были сделаны дешевеньким «Поляроидом», так что о сходстве цветовой гаммы не могло быть и речи. Но по всем остальным показателям изображенные на них картины явно напоминали те, что находились в переходах метро. Я бросил рассеянный взгляд по сторонам, предвкушая радостную реакцию Голдблюма на мое открытие, и тут, неожиданно, заметил высокого рыжего парня, уткнувшегося в газету.
Что-то необъяснимое заставило меня насторожиться. Я не сразу сообразил, что именно. Мюнхаузен! – наконец всплыло в памяти. Высокий, рыжий, худой. Значит я дал объявление в газете, а он уселся мне на хвост. Дерьмо! Собачье дерьмо!
Меня бросило в жар. Если так, то он мог проследить путь Сыркина, и теперь ему уже известен адрес племянника! Я совершил работу для других. А ведь Голдблюм меня предупреждал!.. Впрочем, знай Мюнхаузен адрес племянника, он бы не плелся сейчас следом за мной. Какой смысл? Бери Сыркиных пока тепленькие. Значит, когда я дожидался фотографий, он кружил где-то рядом со мной. Не решился бросить меня в одиночестве. Он ведь не знал содержания нашего разговора. Будем надеяться, что не знал. Ладно!
На ближайшей остановке я направился к выходу. Рыжий, как ни в чем не бывало, продолжал сидеть на своем месте. Может, это вовсе и не Мюнхаузен?
Я взял такси и назвал адрес нашего берлинского представительства. Расставшись с Сыркиным, я тут же связался по телефону с Голдблюмом. Его гостиница находилась в пяти минутах ходьбы от Фридрихштрассе, и сейчас он уже должен был появиться у Горбанюка.
По пути я неустанно крутил головой в поисках преследования. Я уже почти было поверил, что рыжий парень в метро никакой не Мюнхаузен, но неподалеку от представительства обнаружил его снова. Собственно, не будь того вагонного инцидента, я бы ни за что не обратил на него внимания: когда я проходил мимо светящейся витрины «Эспланады», он стоял в глубине магазина и о чем-то беседовал с продавцом.
– Поздравляю, – проговорил я, входя в кабинет и протягивая конверт с фотографиями Голдблюму. – За мной уже увязался хвост.
– Как это произошло? – тут же возбужденно вскочил с места Голдблюм.
Я рассказал.
– Конечно, Мюнхаузен?!
– Разумеется.
– А почему ты ездишь на метро?! – набросился на меня Голдблюм. – Я ведь арендовал для тебя «Судзуки-Свифт»!
– Из осторожности. Я допускал вероятность подобного развития событий, подобного вероломства со стороны Брунгильды и Мюнхаузена. А в общественном транспорте всегда легче определить, что за тобой установлена слежка.
Произнеся это, я и глазом не моргнул. А что мне оставалось? Признаться, что частный детектив напрочь позабыл, где оставил свою машину?
