- Так, это надо взять и это, ну “Рамштайном” я тебя пытать не буду, живи уж, а вот “Bomfunk MC’S” обязательно, ну и хватит… - бормочет он себе под нос.
- Это же рэп, да? Пашка, смотри, дождёшься, - я с балкона выпрыгну.
- Да ладно, не трепещи, я громко не буду. А что, мне всю ночь твою классику слушать? Или Вэйтса твоего хрипатого?
Ну, пусть не Вэйтс, - думаю я, - но целоваться ты у меня под Брамса будешь, ни куда, на фиг, не денешься…
- Вот, держи, а я пойду у мамы вареники оставшиеся заберу, а то завтра нам их не видать уже.
- Не надо, Кузнецов, брось. Пусть Занозе остаются, мы всё равно пиццу закажем, а вот квасу лучше возьми.
Пашка, подумав секунду, кивает мне, исчезает на кухню, и начинает там греметь посудой. Я, разглядывая коробки с дисками, жду его в коридоре.
- Мама, папа! Мы пошли!
Пока я открываю свою дверь, Пашка бубнит мне в спину:
- И чего ты только этот квас так дуешь? Взяли бы пива, “Солодов” баночный, светленький, - это же вещь, так нет, квас тебе подавай…
Пашка распрекрасно знает, что пиво я терпеть не могу, меня от него начинает тошнить и голова болит, как от Высоких Заклинаний. Впрочем, и сам сероглазый не очень-то большой его любитель, - я-то уж знаю. Просто, он не упускает случая порисоваться передо мной, - смотри мол, Новиков, какой я крутой перец! Пока Пашка у меня в комнате возится с музыкальным центром, я достаю с балкона припрятанную ещё с понедельника бутылку “Хванчкары”.
- Пиво, пиво! Вот что пить надо. Видал? Ну, куда сцапал?!
Пашка закрываясь плечом, рассматривает этикетку на отобранной у меня бутылке.
- Ну, постой! Погоди, дай посмотреть. А медалей-то, медалей! Как у Брежнева. Слушай, а ты где её взял? Не у тёти Наташи стырил? Ну, смотри, Илюха!
- Успокойся, купил я её, всё по-взрослому! Нет, ну придёт же такое в голову! Стырил! Я тебе, что, - Мякиш, что ли?! - возмущаюсь я.
Пока я раздумываю, - обидеться ли мне, или просто всыпать поганцу хорошенько, Пашка прижав тёмную, как грузинская ночь, бутылку к груди, начинает, пританцовывая, кружиться по комнате и напевать:
- Я с тобой опять сегодня этой ночью. Ну, а впрочем, следующей ночью, если захочешь, я опять у тебя…
После того, как сероглазый проныра умудрился пробраться однажды за кулисы к «ЧайФам» и сфоткаться с Шахриным, Пашка стал фаном этой команды… Я, смеясь, хватаю сероглазого в охапку, мы падаем на мой необъятный диван. Пашка обхватив меня за шею, пытается дунуть мне в ухо. Я стараюсь своим ртом поймать его губы. В конце концов, мы просто стукаемся лбами.
- У-у, алкоголик! - трёт Пашка лоб. - Слушай, Ил, “Хванчкара” ведь дорогущее вино, ты ведь его в “Дионисе” купил? Да? Ну, я так и подумал. Ты где деньги взял, неужели опять?.. Слушай, ты же обещал! На фиг ты с ними связываешься, мало ли, что ты никогда не проигрываешь!
- Ничего я тебе не обещал! Сказал, что подумаю. Подумаешь, нагрел игровой зал на восемьсот рублей! Разорились они, жди. Ты прикинь только, сколько они народу обувают на своих автоматах. А я захожу туда не чаще раза в месяц, и всегда в разные, чтобы не примелькаться, так что будь спок. Да и не захотят они со мной связываться, для них мои выигрыши, - как почесаться.
Попробовали бы только связаться, - думаю я. - У меня, - у Гирса Орледского, не у Ильи Новикова, - давно руки чешутся на здешние игровые залы. Парочка самовозгораний в неурочное время, автоматы, сыплющие монеты и жетоны звенящими струями на пол на глазах у обалдевших игроков, - я мог бы и не такое устроить, и Высоких Заклинаний не надо, просто несколько тёплых пожеланий на Извечной Речи.
- Нет, Илюшка, ну не могу я понять, - как это так можно, ведь никогда ты не проигрываешь! Есть же теория вероятности… Поделись тайной, по-братски. Ты что, - с бубном там пляшешь, как шаман камлаешь?
- Много чести! Везёт мне просто и всё тут, - погоди, думаю я, скоро сам всё узнаешь, и не такому ещё научишься… - Вот и с тобой мне повезло, сам до сих пор поверить не могу.
Пашка счастливо улыбается и закрывает мне рот поцелуем.
- Гулять пойдём? - спрашиваю я его прямо в горячие губы.
- На фиг! Сразу ведь кто-нибудь привяжется, как пиявка, - ни поболтать, ничего без этих липучек нельзя!
Липучки, - это наши с Пашкой друзья, одноклассники и не только. Вообще-то, сероглазый на самом деле, очень дружелюбный и контактный паренёк. Он любит компанию, чем пошумнее, тем лучше. И всегда с лёгкостью оказывается в центре общего внимания, весёлая и задорная душа. Я, лидер по крови, по рождению, обожаю эту его черту, как обожаю всего его, с пяток и до не послушных золотистых вихров.
- Мне куда курить идти, - на балкон или на кухне можно?
- Куда хочешь, туда и мотай.
- Тогда я на балкон пойду. Компанию составишь?
Мне в голову приходит одна идея.
- Компанию, говоришь? А как же, даже обязательно составлю!
Пашка, слегка озадаченный, достаёт сигареты и зажигалку. Он открывает пачку Kent’а, пересчитывает сигареты.
- На ночь хватит. А утром ты мне новую пачку купишь? С выигрыша?
- Куплю, куплю, куда деваться.
На балконе Пашка закуривает сигарету и, облокотившись об ограждение, сплёвывает вниз. Я осторожно беру у него пачку и зажигалку, достаю сигарету и, сунув её в рот, прикуриваю. Остолбеневший Пашка, открыв рот, смотрит на меня.
- Ну, чего уставился? Рот закрой, - залетит что-нибудь постороннее. Сам же просил компанию составить! Вот и будем теперь вместе покуривать.
- А ну выкинь! Брось, говорю я! Брось, а не то уйду! - Пашка злится не на шутку.
- С чего бы это, - тебе, значит, можно, а мне нельзя? - сварливо отзываюсь я.
Я демонстративно затягиваюсь дымом, прилагая максимум усилий, чтобы не закашляться. Сероглазый выкидывает свою сигарету и забирает мою.
- Ну ты и… - мой окурок летит следом за его. - У-у, зараза! Слов нет, одни слюни! Ведь сообразил же, всё-таки. Новиков, ты долго думал?
- А я совсем не думал, - говорю я, довольный результатами своего демарша.
- Оно и видно. Ты почему такая зараза, а? Иногда мне точно, так тебя хочется цапнуть, - аж челюсти сводит.
- Ну, цапни, цапни, отведи душу, - я покорно протягиваю ему локоть.
- Отстань! - он отталкивает мою руку.
По его лицу видно, что он лихорадочно соображает, чем бы ответить на мою подлую выходку. Уступить в таком ключевом вопросе для него немыслимо, абсолютно невозможно! Я потихоньку посмеиваюсь про себя, - и как только мне в голову это раньше не пришло? Просто и изящно.
- Это что же? Ты теперь всегда со мной курить будешь?
- Буду.
- Всё-таки ты и зараза! - Пашка беспомощно разводит руками, ясно, что он с ходу ничего не может придумать, слишком растерян, и сероглазый выбирает тактику, которая не раз приносила ему успех. - Ну Илья, ну подумай, я-то ладно, - я привык понемногу, а тебе-то зачем? А? Ну не надо, не трепи ты мне нервы, Илюшенька, ты же хороший. Ты же меня любишь? А я буду реже курить, вот зуб даю!
Пашка подлизывается во всю, тянет меня за руки, обнимается, лезет целоваться. Я не выдержав, рассмеявшись, дёргаю его за ухо.
- Да ладно, ладно! Кури, - себе же хуже делаешь. Вот интересно, Паш, если бы ты попал в такое место, где табака нет, что бы ты стал тогда делать?
Сероглазый, успокоившись, тут же забывает про своё обещание курить пореже, и достаёт новую
