чувствовал. Но боялся ответственности, наверное, больше других. Тебе необходим был протез, и я тебе его дал. Но со временем у любого человека могут вырасти крылья, и протезы станут ему не нужны.
— Я просто слепо следовал указаниям твоей машинки. И выиграл. Теперь мне придется либо списать все на случайность, а это сложно, либо поверить во вмешательство высших сил.
— А в собственное ощущение правильности поступка ты не хочешь поверить?
— Не было у меня никаких ощущений, — отмахнулся я.
— Значит, у тебя еще не выросли крылья. Но точно ли ты уверен, что поступил бы иначе, не будь у тебя этой программы?
— Я уже ни в чем не уверен.
Мне пришлось сменить тему, чтобы выбраться из дебрей абсурда, в которые меня все сильнее затягивал этот разговор. Мы с Дораном еще поболтали, пошутили, он рассказал мне, как дрался с абордажными штурмовиками, а я похвастался, что нас с Никой представили к орденам Семи Звезд. На этой приятной ноте мы и расстались.
Ему оставалось лежать в госпитале недели две, а меня кроме ордена поощрили еще и отпуском. Лети, мол, куда хочешь, на средства генералитета. Приятно, сказать нечего. Но надо было выбрать, куда лететь. К родителям? Надо бы, но вряд ли это можно будет назвать приятной поездкой — все начнется с чопорных приемов и ими же закончится. Отправиться на кислородный курорт? Полежать на пляже в обществе длинноногих красоток? Веселее, конечно, но родители в восторг от этого точно не придут. Был еще и третий вариант. Ника, естественно, тоже получила отпуск и, к моему удивлению, предложила мне провести его вместе с ней. Она была родом с кислородной планеты в системе Мару, где климат не хуже курорта, только народу поменьше ввиду удаленности места. Она с восторгом описывала многокилометровый пустынный пляж и свой домик на берегу океана.
Честно говоря, общество Ники я предпочел бы обществу длинноногих красоток. Последний бой очень нас сблизил, и я стал замечать в напарнице новые черты. Она начала волновать меня как женщина, и, в общем-то, судя по некоторым признакам, у меня были некоторые шансы на взаимность. Но родители будут взбешены, когда узнают, что вместо визита к ним я укатил на Мару с какой-то безродной девчонкой, к тому же сиротой.
Выйдя из госпиталя и остановившись в коридоре, я привычно запустил программу Дорана на своем вычислителе. В общем-то я уже был готов задать первый вопрос, когда внезапно понял, что собираюсь совершить абсолютно идиотский поступок. Ведь Доран прав, я действительно чувствовал, какой выбор в данной ситуации верный. Просто раньше страшился доверять этому ощущению. А сейчас?
Усмехнувшись, я безжалостно удалил программу и отправился в штаб писать рапорт на отпуск. На ходу мне вспомнился мотивчик, по словам Ники, очень модный в системе Мару, и я принялся его насвистывать. Мне было легко и свободно, словно за спиной выросли крылья.
Андрей Ливадный
Мир на ладони
Порой ему снились странные сны.
Антон не знал, откуда в его сознании возникают такие странные видения. Конечно, он повидал на своем веку множество миров, однако картины, что приходили ему в снах, не имели ничего общего с реальным жизненным опытом.
Хотя кто знает? Вселенная бесконечна, и количество миров в ней неисчислимо. Возможно, где-то есть другие, радикально отличающиеся от него личности, создающие непонятный разуму мрак, исколотый мириадами холодных колючих искр света?
Антон сидел на берегу высохшего русла, представлявшего собой широкий, явно искусственно созданный канал, с неподвластными бегу времени отлогими берегами. Эту серую ленту, проходящую по периферии множества миров, чаще называли дорогой, но однажды в одном из своих путешествий он встретил старого логрианина, который поведал ему, что раньше полноводная река плескалась феерией разноцветных брызг, соединяя бесчисленные миры с какой-то иной реальностью.
Странное утверждение не нашло отклика ни в душе, ни в разуме.
Хотя, наверное, старик был прав — все меняется далеко не в лучшую сторону. Из жизни уходит что- то важное, придающее смысл существованию. Наверное, в поисках этого смысла Антон время от времени пускался в долгие и опасные путешествия — туда, к срединным мирам, не по проторенной дороге, а наугад, сквозь серую хмарь границ, в иные пределы, где, вероятно, не бывал никто, кроме исконных обитателей тех мест.
Конечно, собираясь в очередное путешествие, Шевцов понимал, что рискует. Сидя здесь, на берегу пересохшей реки, он мог не опасаться за свою жизнь — окружающее пространство принадлежало и подчинялось только ему, но, стоило покинуть надежное убежище, как все менялось радикальным образом.
Там, за плотными, труднопроходимыми сумеречными зонами лежали иные пространства, по большей части враждебные, где каждый вдох давался с трудом…
И все же борьба на пределе сил казалась ему предпочтительнее, чем прозябание в собственном доме, где знаком каждый уголок и уже не хочется что-то менять.
От раздумий его оторвал голос, прозвучавший в сознании:
— Господин, мы наблюдаем деформацию сумеречной зоны!
Апатия исчезла, будто ее и не было.
— Где?
— Прямо напротив главных ворот! За лесом!
— Иду. — Шевцов встал, поворачиваясь в сторону своего замка.
В собственном мире, где все подчинено воле хозяина, расстояние вещь относительная, по крайней мере для него самого, и потому Антону оставалось лишь четко сформулировать мысленное желание, чтобы оказаться на наблюдательной площадке, рядом с вызвавшим его начальником стражи. Увидев Шевцова, инсект, закованный, помимо природного хитина, в легкую металлокевларовую броню, жестом указал направление, почтительно отступив на шаг.
Да, действительно, лазурные небеса над лесом потемнели: там клубилось нечто серое, похожее на кучевые облака. Вне сомнения, со стороны межмирья сюда, на просторы спокойной, светлой, умиротворенной Данасии, пыталась прорваться неведомая сила, обладавшая достаточным могуществом и опытом, чтобы вот так грубо переть напролом, презрев все мыслимые законы.
Нетрудно предположить, что гость… или, скорее, гости вряд ли проявят покладистость и дружелюбие, иначе они пришли бы по высохшему руслу реки, — единственной дороге, где не существовало барьеров между мирами, и, остановившись у отмеченной черты, попросили бы позволения пройти через территорию Данасии.
Откровенно говоря, Антон уже успел позабыть, когда в последний раз происходило нечто подобное.
Он закрыл глаза, мысленно сосредоточившись, но энергосканирование пока не давало точного результата, — сопротивление межмирья все еще скрадывало силы вторжения, не позволяя точно увидеть, кто и в каком количестве прорывается через сумеречную зону.
— Воинам — на стены!
Древний, уже почти позабытый клич звонко прозвучал в напряженном, казавшемся предгрозовым воздухе.
Мысли Шевцова приобрели кристальную ясность, ладони ощущали прохладный, чуть шероховатый
