Судя по расставленным акцентам, сам Тиртей был сторонником царей и, как считает О. Мюррей, сознательно никогда не упоминал в своей поэзии имени Ликурга003_135. Добавление к тому же самому фрагменту еще четырех строк (в изложении Диодора) придает ему несколько иное звучание:
В этом дополнении с большей силой прокламируется господствующее положение гражданского большинства в государстве. Так, в 9-й строке мы читаем: 'Пусть победа и сила сопутствуют народу (dhvmou de; plhvqei nivkhn kai; kavrto' e {pesqai)'. Считая оба варианта данного фрагмента Тиртея подлинными003_136, отметим один, на наш взгляд, принципиальный момент, проистекающий из иной расстановки акцентов во втором варианте фрагмента: в архаической Спарте вопрос о соотношении властей между собой был, очевидно, предметом постоянных споров. Однако усматривать в них отражение диаметрально противоположных политических тенденций, как это делает М. Арнхейм, вряд ли возможно003_137.
Наряду с усилением власти герусии царям Феопомпу и Полидору приписывают также и учреждение эфората. Это была вторая по значению конституционная перемена после законов Ликурга. Эфорат, по словам Аристотеля, был введен царем Феопомпом (Pol. V, 9, 1, 1313 а 25-34) и первоначально мыслился как своеобразный противовес царям. Царя Феопомпа, конечно, имел в виду и Платон, говоря, что эфорат учредил 'третий спаситель' государства (Leg. III, 692 a)003_138.
Свидетельство Аристотеля и Платона кажется тем более надежным, что в Большой Ретре эфорат не фигурирует. После Аристотеля традиция о позднем происхождении эфората стала общепринятой. Ее следы мы находим у Полибия, Диодора, Страбона, а из латинских авторов - у Цицерона.
Впрочем, версии Аристотеля противоречат свидетельства более ранних авторов - Геродота (I, 65, 4), Ксенофонта (Lac. pol. 8, 3) и Исократа (Panath. 153), которые утверждают, что эфорат - это ликургов институт003_139. Геродот, связывая эфорат с Ликургом, по-видимому, только передавал традиционную точку зрения современных ему спартанцев (I, 65, 4 - 'как сами спартанцы говорят (wJ' d' j aujtoi; Lakedaimovnioi levgousi)'. Иногда этот взгляд встречается и в более поздних источниках, например у Юстина (III, 3). Но в любом случае защитники ликургова происхождения эфората уже во времена Аристотеля были в меньшинстве.
Среди ученых также нет единства мнений о времени появления эфората в Спарте. В науке обсуждалось три возможных варианта возникновения эфората: до Ликурга, при Ликурге или после Ликурга003_140. Так, не раз высказывалось мнение о том, что эфорат - древний дорийский институт, точно так же, как апелла, цари и совет старейшин. Впервые оно было высказано еще К. О. Мюллером и поддерживается Эд. Мейером и Г. Вейд-Джери003_141. Они считают, что эфоры являлись судьями в дорийских общинах и соответствовали афинским фесмофетам. Ликург не создал эфорат, а преобразовал, установив количество эфоров соответственно числу об, т. е. руководствуясь новым территориальным принципом. В доказательство
доликургова происхождения эфората приводили поздние надписи из лаконских городов, где среди магистратов названы и эфоры003_142, а также вспоминали космов критских городов, в которых Аристотель видел близкую аналогию спартанским эфорам (Pol. II, 7, 4-7, 1272 a-b).
Эд. Мейер, для которого эфорат был древним дорийским институтом, резко критиковал предание о позднем происхождении эфората. Он выдвинул гипотезу, согласно которой традиция о постликурговом происхождении эфората восходит своими корнями к царю Павсанию, в изгнании написавшему политический трактат пропагандистского толка. Растиражированное в поздней традиции, это ложное, по его словам, предание стало восприниматься как единственно верное003_143.
Г. Бузольт, который сам относил эфорат к ликурговым институтам, предлагает свое объяснение тому, как в древности мог возникнуть взгляд, что эфорат - постликургово учреждение. Он, так же как и Эд. Мейер, считает, что подобная версия возникла в Греции не ранее конца V в., но возникновение ее объясняет иначе. С точки зрения Г. Бузольта, именно в это время в Греции ревностно стали заниматься списками должностных лиц, в том числе и спартанскими. Поняв, что список эфоров никак нельзя связать с Ликургом, так как, согласно всем древним расчетам, Ликург принадлежал к более раннему периоду, объявили эфорат неликурговым учреждением. Данное мнение, как полагает Г. Бузольт, было уже широко распространено в IV в.003_144
К чему иногда приводит желание совместить несовместимые варианты предания, можно показать на примере Дж. Хаксли. Он, желая примирить разноречивые свидетельства Геродота и Аристотеля, совершает насилие над традицией, ибо делает Ликурга и Феопомпа современниками. 'Эта должность, - пишет он, - вероятно, была учреждена Ликургом от имени молодого царя Феопомпа перед окончанием Первой Мессенской войны'003_145.
Традиция о постликурговом происхождении эфората представляется нам наиболее достоверной уже потому, что она достаточно подробно изложена Аристотелем. Аристотель считал реформу Феопомпа очень важным этапом в развитии спартанского полиса. Царь Феопомп, по его словам, сознательно пошел на умаление своей власти, уступив рядовым гражданам часть своих функций во имя сохранения царской власти как таковой: 'Ослабив значение царской власти, он тем самым способствовал продлению ее существования, так что в известном отношении он не умалил ее, а, напротив, возвеличил' (V, 9, 1, 27-30). Компромисс, заключенный между царями и обществом, способствовал сохранению в Спарте гражданского мира и приданию устойчивости ее государственному строю.
Первоначально коллегия из пяти эфоров должна была исполнять судебные функции спартанских царей в их отсутствие (Plut. Cleom. 10). Число эфоров, как правило, связывают с числом спартанских об003_146. Так, по мнению Дж. Хаксли, когда эта должность была учреждена, каждый эфор должен был заведовать одной обой003_147. Возможно, эфоров назначали цари из числа своих родственников и друзей, т. е. ими становились только знатные люди наподобие критских космов (Arist. Pol. II, 7, 5, 1272 a) Но, как известно, в классическое время данная должность была уже выборной. Когда
