— Никому! И ни-ког-да! — напомнил Жирков.
Но любопытство Семена взяло верх и он, чувствуя в генерале все-таки родственного человека, одной так сказать структуры, сам поражаясь своей наглости, спросил:
— А чего же в их в лес то? Могли бы и здесь.
Но ответа не получил. Только взгляд полный угрозы и обещания капитальных неприятностей.
— Продолжать нести службу Бляхин!
— Есть! — козырнул Семен и тут же вырезал из памяти все, что видел за последние полчаса.
Тем временем спецназовцы с задержанными на руках, окруженные страховочной группой агентов спецслужб, сплошь обряженных в черные дорогие костюмы, углубились в лес. Оставшиеся специалисты, тихо посовещавшись не долго думая, расселись по машинам и укатили в сторону Москвы. Тем временем группа с задержанными продвигалась в чащу. Конвоиры преступной троицы остановились только когда подошли к воротам бетонного забора, в глубине леса, на которых красовалась затертая дождями и выжженная солнцем гнутая с левого верхнего края табличка:
Открылись ворота и группу встретил прищуренный, бородатый дед. В кирзовых сапогах, латаных штанах и рубахе навыпуск он выглядел совершенно как любая другая спившаяся деревенщина. Однако дюжие хлопцы, все до одного почтительно поздоровались с бородатым стражем врат и прошли внутрь.
Дачный поселок состоял всего из трех обветшалых дач, построенных должно быть еще во времена татаро-монгольского нашествия и маленькой сторожки, видом своим напоминающей вот-вот готовый рухнуть изъеденный термитами, прогнивший деревенский сортир. Но все это было лишь внешней маскировочной бутафорией. Как впрочем и сам дед-охранник. Конечно же, никакого дачного поселка «Бобрихово» в действительности не существовало. Никакой исстрадавшийся по лесному уединению горожанин не сумел бы арендовать здесь дачку на месяц-другой ни за какие деньги. Это был запасной, контрольно пропускной пункт в бункер-полигон «Плаком». А дед… Дед вообще был личностью легендарной. Комдив Заболотский лично курирующий проект «Бункер-Плаком» с семьдесят четвертого года.
Тут становиться понятным удивление постового Бляхина, впервые наблюдавшего массовый приезд сильных мира сего к его непримечательному милицейскому обиталищу.
Все визиты в бунекр-полигон, всегда, по написанному еще в советские годы уставу, совершались строго из Кремля по сверхсекретной и сверхскоростной подземной железнодорожной ветке. Но тут был случай чрезвычайный. Не везти же столь опасных преступников в само сердце родины, что бы от туда доставить в полигон? Вот и сгодился запасной вход. Пользовались им крайне редко. За всю историю существования бункера всего два раза. Первый в 1966 году, когда в горах Алтая была обнаружена разбившаяся летающая тарелка. Ее останки, а так же и останки двухметрового инопланетянина транспортировали для дальнейших изысканий в бункер и второй раз в 97-м, когда пьяный президент Хмельцин отменив все официальные встречи на неделю, остановил кортеж по дороге и не желая терять время доезжая до кремля, настоял на входе в бункер из леса. Отказать ему тогда не могли.
Процессия с холодильником и замотанными в рекламный баннер Василием с ангелом, двинулась к деревянному домику одному из трех, а именно к тому, что стоял посередине.
— Сволочи… — постанывал чудесный холодовоспроизводящий прибор. Но его никто не слушал. Пленников втащили в дом. Разместили на металлической панели посредине помещения и она, почти беззвучно, покатилась вниз. В глубину земли. В бункер-полигон «Плаком».
ЭЛИТА
Насильственно проглоченная водка, за несколько минут, сотворила из симпатичного лица певицы, малоприятное свинячье рыльце. Эллада, довольная проделанной работой сидела в кресле и курила, пуская из дырочек своего пяточка, словно диковинный дракон, аккуратные парные колечки. При этом Вознесенская прихлебывала из горла водку и слегка похрюкивала, наслаждаясь напитком.
— Мне то налей! — потребовала Лавандышева. С приобретением новой внешности в сознании ее будто что-то изменилось. Появилась какая-то шальная легкость и уверенность в себе. Странным образом улетучилась ненависть к подруге, заставившей ее выпить. Теперь вся эта ситуация казалась ей скорее смешной нежели страшной, как несколько минут назад. Вознесенская, подняла с пола фужер, дунула в него для дезинфекции и накатила подруге полный.
— Держи!
Катерина приняла горячительное, обдавшее носовые пазухи приятным щекочущим ароматом и с удовольствием выпила. Водка на нее подействовала как смена нового качественного масла на автомобиль. Певица встала с пола, прошлась по комнате, осматриваясь, будто очутилась в гостях впервые и поинтересовалась:
— Чего делать будем?
— За водкой надо идти! — уверенно заявила Вознесенская.
— А потом?
— Пить, — удивилась телезвезда, — что еще с ней делать?
— Знаешь что подруга, — Катерина лукаво подмигнула, — у меня есть грандиозный план!
— Ну?
— Мы будем пополнять наши ряды!
— Зачем это?
— Что бы все стали как мы с тобой, — Лавандышева достала из сумочки косметичку и раскрыв ее, придирчиво уставилась на свое отражение, — Пойми, все же вокруг нормальные, они над нами ржать будут. А мы звезды с тобой! Элита! Как нам дальше в обществе быть? Деньги чем зарабатывать? А вот если все такими станут, — она игриво хрюкнула, разглядывая себя в зеркальце с разных углов, — то мы для них так и останемся кумирами!
— Да! Точно! — возликовала Вознесенская, вскочив с кресла и на радостях полностью осушила бутыль, — А ты не такая дура, как я думала.
— Чево? — насупилась Лавандышева, оторвавшись от самосозерцания.
— Ладно, проехали. Тогда пошли, чего медлить? Накупим водки и всех кого встретим будем поить!
— Не-е, нельзя, — остановила певица подругу, — всех кто превратился, милиция отлавливает и свозит в спецклинику. Там из них тушенку делают или еще чего…
— Да ты что? — испугалась Эллада.
— Сама в газете читала. Если мы с тобой в таком виде покажемся, нас тут же загребут!..
— А мы всех перехитрим! — с этими словами Эллада спешно повязала на голову свой ажурный платочек, прикрыв им половину лица, и кокетливо состроила, заплывшие от многодневного пьянства, глазки.
— Да ведь так по улице никто не ходит, сразу раскусят.
— Ходят, — твердо заявила телеведущая, — Медсестры так ходят!
— Ну а мы то с тобой что медсестры? — спазматически захрюкала Лавандышева.
— Чего ржешь? Дура!
Вознесенская направилась к шкафу и, покопавшись в нем, извлекла недвузначный наряд. На вешалку нанизана была белоснежная форма медицинской работницы, предназначенная вовсе не для работы в лечебном заведении, но для постельных утех. Лавандышева, всегда подозревавшая подругу в страсти к изощренным секс-играм, склизко улыбнулась и порозовела.
— Правда у меня он один, — оповестила Эллада, невольно вспоминая свою практику по освоению интимного ремесла, давшего такой большой карьерный взлет, но тебя можно нарядить в это… — вслед за костюмом медсестры из шкафа появился кожаный комбинезон со множеством металлических заклепок и шнурков.
— Это что?
— Женщина-кошка! — гордо заявила Лавандышева, — Елознер очень меня в нем любил.
