возвращалась в четыре. Весь день на ногах – и ничего! Вернее, почти ничего… В дождливую погоду ноги ныли так, что хотелось кричать… А стоило пробежаться, как они подкашивались. Но все равно Марго ощущала себя вполне здоровым человеком… Не то что раньше.
И вот теперь она снова инвалид! В первые месяцы беременности она не ощущала дискомфорта в ногах. Страдала от токсикоза, и только. Но когда срок перевалил за четыре месяца, стала чувствовать, что ноги несут ее уже не с такой легкостью, как раньше. Скорее всего это было связано с прибавлением веса (Марго поправилась на десять килограммов), да и кальция беременным всегда не хватает, а страдают от этого именно кости, которые ей ломали в нескольких местах. В общем, «интересное положение» отразилось в первую очередь на ногах. Вот и теперь Марго казалось, будто она за день ни разочка не присела…
– Вы хорошо себя чувствуете? – забеспокоилась сидевшая за столом Катя. – Вид у вас уж очень усталый…
– Я в порядке, – ответила Марго бодро. – Просто ноги что-то ноют…
– Это к дождю! Вы разве не слышали? Передавали…
Марго не слышала, но поверила Кате на слово. Ноги на самом деле ныли именно так, как перед непогодой.
– А где Сережа? – поинтересовалась Марго, только сейчас заметив, что стул рядом с Катей пуст.
– Я его за зонтиком в номер послала. Вдруг ливанет прямо сейчас? Мне мокнуть нельзя, я склонна к простудам… Да и вообще ко мне все болячки липнут! Чахлая я…
Глядя на Катю, Марго никогда бы такого не подумала. Вид у нее был по-настоящему цветущий. Крепкая, румяная, энергичная, она производила впечатление человека, которого все хвори обходят стороной. И супруг ей был под стать. Оба среднего роста, упитанные, бодрые, широколицые. Таких только для рекламы экологически чистых продуктов снимать!
– А вот и муженек мой драгоценный идет, – обрадовалась Катя. – Да не один, а с каким-то типом…
Марго обернулась и увидела Сергея, бодро шагавшего по проходу в компании Макса. Радов был привычно радостен (сверкал всеми тридцатью двумя зубами), зализан и с иголочки одет.
– А тип-то просто красавчик, – игриво промурлыкала Катя.
– А по-моему, твой Сережа в сто раз симпатичнее, – горячо возразила Марго. Макс, конечно, выглядел эффектнее, что и говорить, но Катин муж был милым, открытым парнем, тогда как Радов казался скользким как уж, и это, на взгляд Маргариты, обесценивало его красоту.
– Своего Сережу я ни на кого не променяю, это факт, но… – Катя не договорила, поскольку мужчины подошли к столику и Сергей сказал:
– Девочки, прошу приветствовать нашего нового соседа по столу!
– Макс Радов, – отрекомендовался он. – Не возражаете, если я присоединюсь к вашей компании?
– Нет, что вы! – расплылась в улыбке Катя. – Милости просим!
Макс плюхнулся на стул и со значением посмотрел на Марго.
– Я вижу, вы уже знакомы, – хмыкнула Катя.
– Совершенно верно, – подтвердил Макс и растянул свой рот еще шире. – Маргарита даже обещала погулять со мной вечерком…
– Ничего подобного! – возмутилась та. – Я сказала «возможно»…
– Что, милая моя, ревнивого мужа испугались?
Марго закатила глаза и промолчала. Вступать в перепалку с Радовым ей не хотелось, тем более ей было не совсем ясно, при чем тут ее муж. Лучше быстренько съесть ужин и ретироваться. Наконец-то остаться одной и прилечь, чтобы дать отдых ноющим ногам.
– Как вам, Максим, тут нравится? – светским тоном обратилась к Радову Катя. – Все устраивает?
– Я в полном восторге от «Эдельвейса», – с энтузиазмом подхватил тот. – И отдыхаю здесь уже не первый раз!
– Правда? А мы вот, можно сказать, сделали дебютный заезд…
– И как вам?
– Очень нравится… – Катя запнулась. – Нравилось… До того, как… – Она беспомощно улыбнулась. – Ну, вы понимаете…
– До того, как отдыхающие начали массово самоубиваться? – подсказал Радов. – А здесь, в «Эдельвейсе», это не первый случай.
– Да вы что? – испугалась Катя.
– Когда я в прошлом году тут отдыхал, было то же самое.
– И сколько тогда людей умерло?
– Двое, как и теперь.
– Кошмар какой!
– И не говорите! Кошмарнее всего, что один из самоубийц был моим партнером по бизнесу. Мы вместе приехали. А на третий день он застрелился – у охранника пистолет выкрал и… – Он выставил указательный палец, приложил его к виску и издал звук: – Пух!
Катя ойкнула. Сережа крякнул. А Марго спросила:
– Что привело его к этому?
– Кто бы знал! Вроде все у него нормально было… По крайней мере, я не знал о его проблемах. Успешный человек, семья крепкая, любовница – фотомодель… Чего еще нужно для счастья?
– А второй самоубийца кто?
– Девушка лет двадцати пяти. Кажется, ее звали Светой. С ней я близко знаком не был. Общались немного… Гуляли пару раз по парку. А потом она вдруг пропала… То есть ни на завтраке не появилась, ни на обеде… Ее соседи по столу забеспокоились, пошли за ней в номер, а она там… – Он выдержал паузу. – Мертвая. Отравилась чем-то…
– И вы после этого ужаса опять сюда приехали? – охнула Катя.
– Почему нет? Мне тут нравится… А неадекватных людей везде полно.
– Нельзя так о покойниках, – пожурила его Марченко.
– Но это же правда! Правильно Жириновский говорит: что, Анна Каренина не могла как-нибудь по- другому с жизнью покончить? Надо же было под поезд броситься, чтобы сотня людей с полок попадала! Так и эти двое. А теперь четверо! Захотели из жизни уйти, так не портите жизнь другим! Нашли где самоубиваться – в доме отдыха, куда нормальные люди приезжают развеяться…
В принципе, Марго была с Радовым согласна. Человек, по своей воле уходящий из жизни, должен подумать и о других. Естественно, в первую очередь – о близких, для которых его смерть станет ударом, но и о посторонних забывать не стоит. А то был на памяти Марго один случай. Когда она только переехала в город из своей деревеньки, то сняла квартиру в пятиэтажке. Жила на первом этаже. А на третьем обитал сильно пьющий интеллигент, бывший некогда директором художественной школы. И надумал он покончить с собой. Способ избрал не очень распространенный: отравление газом. Включил все конфорки, выпил водочки и лег умирать…
Умер довольно быстро. Но так как человеком он был одиноким, то его не хватились. Пролежал он три дня. Газ все это время был включен. По законам физики он пошел вверх. Те, кто жил над самоубийцей, тоже отравились. Мать с сыном попали в больницу, а бабушка умерла. Хорошо хоть, на пятом этаже квартира пустовала, иначе количество пострадавших могло быть больше. Если же еще проиграть эту ситуацию и представить, что в квартире покойника случайно произошло бы какое-нибудь возгорание, то на воздух взлетел бы весь дом…
Марго не считала самоубийство тяжким грехом. Вот говорят, бог дал жизнь, и только он имеет право ее забрать. Но Марго с этим была не согласна. «Если я даю кому-то, к примеру, яблоко, – размышляла она, – то этот «кто-то» волен делать с ним что пожелает. Хочет – ест, хочет – выбрасывает, хочет – другому отдает. И как бы он ни поступил, это не мое дело. Так же и с жизнью… Коль человеку она не мила, пусть уходит… Но уходит благородно. Не раня близких (то есть их просто-напросто не должно быть у самоубийцы)… И уж тем более не забирая на тот свет тех, кто этого не хочет…»
– Ребята, – отвлек Марго от раздумий голос Сергея, – давайте сменим тему! Достали уже меня эти разговоры о самоубийцах!
«И то верно, – мысленно согласилась с ним Марго. – Лучше поговорить о чем-нибудь приятном, а то уже тошно… – А второй мыслью была следующая: – Но о прошлогодних самоубийствах надо не забыть Мите
