настоящий мазохизм.
– Почему вы решили, что мне не нравится на корабле?
– Это написано у вас на лице.
Шакеев взглянул на Слепакову. Та, сдерживая смех, кивнула.
– Я просто не переношу морскую качку, – ответил Шакеев.
– Давайте без дураков, – попросил Дронго, – и лучше отвечайте мне здесь, иначе потом вас позовут в полицию и снимут с круиза, – он конечно, блефовал, но Шакеев поверил.
– Они не имеют права, – быстро сказал он, – я все оплатил.
– Назовите причину, – настаивал Дронго.
Миго, поняв, что происходит нечто важное, даже положил вилку и нож на тарелку, прислушиваясь к их разговору.
– Никакой причины.
– Скажите честно, – не унимался Дронго.
– Да, – сорвался наконец Шакеев, – я узнал, что в этой поезде будет Северцов, и решил поехать. Чтобы поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Из-за этого типа, из-за его предыдущего начальника Раздольского, у нас четырнадцать человек арестовали. У всех были свои семьи, жены, дети, внуки. А сколько людей с работы выгнали, в том числе и меня. Я думал, что здесь будет время и место спокойно переговорить с этим типом. Узнать, что он думает, как собирается помогать людям. Говорили, что он уехал в Швейцарию и больше не вернется. Но он вернулся. И я хотел знать, как он собирался жить дальше.
– Неужели только из-за этого вы отправились на край света? А может, вы просто хотели отомстить. За вашу разрушенную жизнь, за вашу оборвавшуюся карьеру, за все ваши страдания и мучения. Откуда вы узнали, что он собирается на Таити?
– Мне сказали об этом в Москве, – сообщил Шакеев. – На бирже акции «Якутских алмазов» неожиданно пошли вверх. Мне сказали, что туда вернулся Северцов, но он скоро улетает в южные моря. Оставалось узнать, через кого он обычно оформляет свои путевки, и записаться в эту поездку. Вот, собственно, и все.
– Только для того, чтобы увидеть Северцова и устыдить его? Вы же взрослый человек, Алим Сафуанович, неужели до сих пор верите, что у подобных людей может быть совесть?
– Я всегда верил в человека, – с достоинством произнес Шакеев, – и вы меня не поймаете на таких вещах. Я летел сюда отдыхать. А заодно и переговорить с Северцовым.
– Вы подходили к нему в Токио?
– Нет. Я считал, что еще рано его беспокоить. Хотел поговорить с ним, когда мы будем на корабле.
Дронго посмотрел на волосатые руки своего собеседника.
– Вы резали когда-нибудь баранов? – уточнил он.
– Конечно, резал, – кивнул Шакеев, – а как же иначе? На курбан-байрам, на другие торжества. А кто должен это делать? Хозяин в доме, мужчина, отец. Или вы думаете, что если я резал баранов, то и человека могу убить. Нет, не могу. Никогда на человека оружие не поднимал.
– Что он говорит? – не выдержал Миго.
– Рассказывает, что прилетел сюда, что переговорить с убитым. Может быть, даже усовестить его. Вот такая странная миссия.
– Спросите, он его не убивал в процессе увещевания?
– Нет, – улыбнулся Дронго, – я уже спросил. Он его не убивал.
– Еще один свидетель – и все без результата.
– Между прочим, обед закончился, – напомнил Дронго, – а прибалты так и не появились. Нужно узнать, почему они не поднялись на обед.
– Я узнаю у Жербаля, – предложил Миго, – десерт я все равно не люблю, лучше пойду и узнаю.
Он поднялся и вышел из салона ресторана. Шакеев проводил его взглядом. Затем укоризненно сказал:
– Не нужно было при нем вести такие разговоры. Что он про нас подумает?
– Он видел убитого. И подумает то, что нужно, – заметил Дронго, – не беспокойтесь. Его интересует только сам факт убийства. И больше ничего.
– И вы не смогли узнать, кто входил в его каюту? – не поверил Шакеев. – И никто не слышал, как его убивают?
– Никто не слышал. Рядом была каюта Ваккера, но он тоже ничего не слышал.
– Опять еврей и опять ювелир, – мрачным голосом произнес Шакеев, – от этих мы никогда не избавимся. И он ничего не слышал.
– Нет, ничего. Так он утверждает.
– Врет, – убежденно сказал Шакеев, – наверное, масон. Они сейчас управляют всем миром. Точно масон.
– Вы иногда несете такую чушь, – не выдержала Слепакова.
– Я говорю то, что есть на самом деле, – возразил Шакеев. – И вообще, не думайте, что погибший был таким ангелом. За ним столько грехов водилось, что он сейчас точно в аду. Но никак не в раю, это я вам гарантирую.
– Его сегодня убили, а вы говорите о нем гадости, – с отвращением сказала Нина.
– Я говорю правду, – возразил Шакеев, – а вы мне не указывайте.
– Все, – предложил Дронго, – заканчиваем высокоинтеллекутальную дисскусию. Вы, конечно, Шакеев, не мыслитель Спиноза и не философ Диоген. Вы, Шакеев, типичный продукт административной системы во всех ее проявлениях.
– Я не совсем понял, это плохо или хорошо? – спросил Шакеев.
– Для вас хорошо, – великодушно кивнул Дронго, – а для остальных не очень. Нельзя быть таким упертым во всем. И тем более нельзя считать себя истиной в последней инстанции.
Шакеев хотел возразить, даже открыл рот, но в это мгновение в салон ресторана ворвался Клод Миго. Все сидевшие в зале ресторана пассажиры увидели выражение лица полицейского. Миго подбежал к столу, за которым сидел Дронго.
– Идемте быстрее, – крикнул он, хватая Дронго за руку, – быстрее, быстрее.
Уже не задавая лишних вопросов, Дронго поднялся, выходя с полицейским на палубу.
– Что случилось? – спросил Дронго. – Почему такая спешка.
– Зигнитис, которого мы искали, так и не вернулся на корабль, – сообщил, тяжело дыша, Миго. – А сейчас позвонили с Хуахина. Там нашли труп человека, который был спрятан в кустах. Судя по описаниям, это господин Зигнитис. Его задушили и тело спрятали в кустах. Меня просят срочно вернуться на остров. Вы пойдете вместе со мной?
– Безусловно, – ответил ошеломленный Дронго.
Глава двенадцатая
Они сошли на берег в сопровождении Жербаля. Капитан приказал старшему помощнику взять четверых матросов и принести труп пассажира на корабль. Узнав о втором подряд убийстве, капитан, не сдержавшись, выругался, и об этом тоже через некоторое время узнала вся команда и все пассажиры круиза.
Магазины находились на соседней улице, там еще оставались некоторые пассажиры, сразу за магазинами была небольшая продуктовая лавка, а дальше было здание почты. Именно почтальон случайно нашел убитого, когда решил сократить себе дорогу, направляясь через заросли кустарника. Когда Дронго и Миго в сопровождении пятерых членов команды прибыли на место, там уже была довольно приличная толпа зевак. Руководитель почтового отделения и главный врач местной больницы тоже находились рядом с телом, прикрытым какой-то циновкой.
– Посмотрите, – предложил Миго, – вы ведь видели его на корабле.
Дронго присел на корточки, немного сдвинул циновку. Он не хотел слишком сильно открывать лицо убитого, в толпе было много детей. Но, увидев лицо, сразу закрыл его снова. Сомнений не оставалось. Это был сам Зигнитис. Дронго поднялся.
– Это Зигнитис, – мрачно подтвердил он.
Миго огорченно кивнул. Затем обратился к главному врачу, очевидно, французу, приехавшему из
