Радости не было предела. Значит есть всё-таки в нашей армии и танки и самолёты! А мы уже было потеряли всякую веру в это. Оснований для этого было больше чем достаточно. Мы не встретили ни одного нашего танка, прошагав всю Украину с запада на восток, и теперь, двигаясь пешком на запад уже более недели, редко встречали советские танки, самолёты и артиллерию.
-Я говорил вам, а вы не верили! - воскликнул Рома Бройтман, который не переставал всё это время убеждать нас, что вот-вот погонят немцев.
В последнее время, правда, и он несколько приуныл. В его уверенности в скорой победе над фашизмом стало поменьше пыла, но тем не менее он оставался оптимистом в большей мере, чем кто-либо из нас.
На самом деле, как можно было сохранить оптимистический настрой, когда за два с небольшим месяца немцы оккупировали Прибалтийские республики, Белоруссию, Молдавию, половину Украины и находились уже у самой Москвы - у сердца страны.
За это время наша армия ни на одном из участков фронта длинною в несколько тысяч километров не только не перешла в наступление, но даже не отбила у немцев ни одного населённого пункта. Было одно позорное отступление, точнее бегство на запад. А каких жертв стоили эти месяцы войны?! Они исчислялись миллионами бойцов и командиров, не считая десятков миллионов советских граждан, оставшихся на оккупированной немцами территории, в том числе более двух миллионов евреев, обречённых на полное уничтожение. До оптимизма ли было тут?
Рома, пожалуй, был единственным среди нас, кто верил, что наша победа не только неизбежна, но что она придёт скоро, ещё в том страшном 1941-ом году. Он даже называл конкретные сроки, вроде ноябрьских праздников или Нового года, когда декабрьские морозы помогут остановить врага.
А ещё Рома очень верил в помощь союзников. Он считал, что поступающая из Америки в большом количестве военная техника, вот-вот склонит чашу весов в нашу пользу. Часто Рома убеждал нас, что Америка скоро вступит в войну с фашистской Германией и тогда Гитлеру будет «капут». Верил он и в скорое открытие второго фронта, против которого немцы не в силах будут устоять.
В общем, Ромка не переставал верить в скорую победу и всячески пытался свою уверенность внушить нам. Советские танки и самолёты, направляющиеся на помощь защитникам Киева, придали его оптимизму реальное обоснование и он ликовал, как будто перелом на фронте уже наступил, а мы уже одержали пусть небольшую, но победу над врагом.
К сожалению, как показали ближайшие события, для такого оптимизма не было тогда ещё никаких оснований и ликование Ромы было преждевременным.
33
В начале сентября полк прибыл на отведенный ему участок обороны и мы приступили к строительству защитных сооружений. Трудились очень усердно, на протяжении всего светового дня, который к тому времени заметно сократился. Копали траншеи, строили блиндажи, рыли ходы сообщения. Наш взвод занимал центральную позицию в расположении полка. Вероятно, на него возлагались определённые надежды потому, что всё же мы располагали довольно грозной техникой для отражения атак наступающего врага, а может быть и потому, что командир полка очень верил лейтенанту Скибе и его надёжным бойцам и командирам. Наверное, для такой веры были основания из опыта прошедших месяцев войны и учебно- тренировочных занятий в Гуляй-Поле.
Командир взвода, стремясь оправдать доверие командования, старался изо всех сил. Он не только руководил всеми работами по созданию оборонительного рубежа, но и сам трудился в поте лица, показывая пример подчинённым, многократно и тщательно проверял выполнение своих заданий командирами отделений, измерял глубину траншей, устройство пулемётных гнёзд, готовность огневых точек к обороне.
Василий Степанович был больше занят непосредственной работой по устройству пулемётных гнёзд, нежели бойцами. Практически мы, его подчинённые, только помогали ему, выполняя вспомогательные и подсобные работы. Он сам определил точки расположения пулемётов, начертил лопаткой на земле направления ходов сообщения и траншей для личного состава отделения, а нам достались только земляные работы. Главным помощником Василия Степановича был Женя Ладуба, которому он всецело доверял и способности которого очень ценил.
Когда работа на нашем участке была закончена, принята командиром взвода и получила высокую оценку, Василий Степанович взялся помочь лейтенанту в устройстве его блиндажа. Кроме земляных работ, им, с нашей помощью, были выполнены плотницкие и некоторые столярные работы, на что использовали остатки разрушенного артогнём деревянного сарая. Блиндаж понравился Скибе и он от души поблагодарил нас и в первую очередь Василия Степановича.
Весь следующий день прошел в ожидании атак противника. Однако, немцы до конца дня нас так и не потревожили, если не считать разведывательных полётов нескольких немецких самолётов.
Только на рассвете третьего дня начался интенсивный обстрел наших траншей немецкой артиллерией и миномётами. Вероятно противник пользовался аэрофотосъёмками наших оборонительных позиций, выполненными накануне во время разведывательных полётов, ибо снаряды и мины разрывались довольно близко от окопов и траншей. Когда обстрел окончился, мы высоко оценили важность выполненных нами накануне работ по устройству оборонительных защитных сооружений. В нашем взводе было только трое раненых, которым оказали первую помощь на месте и отправили в медсанбат полка. Из нашей семёрки никто не пострадал. Были потери и в соседних с нами подразделениях в резултате этой артподготовки, в том числе и убитыми.
Вскоре немцы большими силами предприняли первую атаку на наши позиции. Короткими перебежками, под прикрытием непрерывного огня из автоматов, они вплотную подошли к линии обороны полка, занимавшего пятисотметровый участок за противотанковыми рвами. Перед ними размещались противотанковые ежи - сваренные крест-накрест металлические рельсы, преграждавшие путь танкам и другой бронетехнике. Поле под ними было заминировано нашими сапёрами. Всё это не позволило немцам использовать танки для прорыва линии нашей обороны.
Лейтенант Скиба внимательно следил за продвижением немецких автоматчиков и предупредил без приказа огонь из пулемётов не открывать. Бойцы вели прицельный огонь только из винтовок и автоматов.
Должен признаться, что когда немцы подошли совсем близко к нашему расчёту, ведя интенсивный огонь из автоматов, меня охватило чувство страха и незащищённости. Мы фактически даже не отстреливались и можно было ожидать, что в любую минуту фашисты ворвутся в нашу траншею.
Однако, выдержка и внешнее спокойствие Василия Степановича, других опытных бойцов, особенно Жени, который был рядом, действовали успокаивающе. Я прижался к земле в ожидании команды «Огонь!», стараясь ни о чём больше не думать.
Нужно сказать, что в том первом бою я в полной мере познал чувство боевого коллективизма, когда ты и все вокруг тебя представляют одну семью, подчинённую одной цели и управляемую одним мозговым центром. В такой семье ты в ответе за всех, но все отвечают и за тебя. Здесь нет понятия «Я», а есть только общее - «МЫ». И в этом сила боевого коллектива.
Когда немцы, находясь в двадцати метрах от нашего переднего края, предприняли очередную попытку ворваться в наши траншеи, прозвучала, наконец, команда: «Огонь!». Полтора десятка «Максимов» одновременно накрыли наступающие ряды противника таким шквалом огня, который исключал всякую возможность оторваться от земли. Немцы залегли и больше не пытались прорваться на нашем участке.
Мужественно держали оборону и соседние с нами подразделения полка. Там в ход пошли ручные гранаты, а в отдельных случаях и штыками воспользоваться пришлось.
К полудню наступление немцев захлебнулось и на других участках обороны дивизии, и они были вынуждены отойти на исходные позиции, оставив перед нашей линией обороны много трупов своих солдат, оружие и боеприпасы.
Лейтенант Скиба приказал собрать трофеи перед линией нашей обороны. Нам досталось полтора
