медалями награждали редко. Имела также значение национальность. В первую очередь старались награждать солдат и офицеров коренных национальностей. Кроме русских награждали также украинцев, белорусов и представителей других братских народов. Об их подвигах писали центральные и местные газеты, говорили по радио. Евреев же награждали за отвагу, мужество или боевые заслуги, которые были настолько очевидны, что не могли быть незамеченными командованием. В таких случаях их представляли к каким-то наградам, но об этом почти никогда не писали в газетах. Там говорилось о подвигах сынов русского, белорусского, грузинского или даже татарского народа, но никогда не упоминались сыновья еврейского народа.
С учётом этого можно было догадаться, что воюет Сёма храбро. Зная характер своего брата, я не сомневался в этом и до награждения его боевой медалью.
Я поздравил Сёму с повышением в звании, с правительственной наградой и подробно написал о своей жизни и работе в Прохладной.
Николай Павлович, Вася и я были прикреплены к базе отдела рабочего снабжения железной дороги, где не только отоваривали свои продовольственные карточки продуктами отменного качества, но и получали сверх этого много дефицитных товаров, наравне с партийной и хозяйственной элитой города.
Мне порой даже не верилось, что так всё и будет продолжаться. Одолевало предчувствие чего-то недоброго. Для этого были веские основания. Шла война. Во многих районах страны люди жили впроголодь, получая мизерные пайки по карточкам, которые отоваривались часто продуктами низкого качества.
После разгрома немцев под Москвой все ждали новых добрых вестей с фронта. Их же, к сожалению, всё не было. Более того, весной и в начале лета немцы начали крупное наступление на Сталинград, стремясь выйти к Волге и отрезать Москву от Каспийского моря и Кавказа, богатых нефтью, зерном, рыбой, мясом и другими товарами.
Кроме того немцы нанесли ряд внезапных ударов и на других участках фронта. Можно было ожидать тревожных новостей и на Грозненско-Моздокском направлении.
Предчувствие меня не обмануло. В начале июля Валентина Ивановича вызвали в отделение дороги и сообщили, что немцы прорвали фронт севернее Моздока и движутся на Прохладную. В связи с опасностью оккупации города и железнодорожного узла ему было предложено срочно эвакуировать имущество и другие материальные ценности клуба, для чего выделили товарный вагон. На погрузку и отправку имущества дали 24 часа. Ценности предлагалось доставить в Ташкент, где сдать на хранение местному отделению железной дороги согласно имеющейся договоренности.
Всю эту работу Валентин Иванович поручил мне, так как его оставляли в Прохладной в распоряжении отделения дороги. Я дал согласие при условии, что моим друзьям будет позволено уехать со мной в клубном вагоне.
Вечером обсудили вопросы эвакуации на квартире у Лиды Смыковой. Она согласилась ехать с Николаем Павловичем и Васей. С собой она брала и 70 летнюю мать, которую она не могла оставить одну.
Таня Власенко и Надежда Васильевна решили оставаться в Прохладной и дожидаться нашего возвращения.
Утром началась погрузка вагона и оформление описи ценностей, подлежащих отправке. Вагон загрузили, оставив место в дверном проёме для пяти человек и наших вещей. Погрузили всё наиболее ценное, что было в клубе, включая рояль и другие музыкальные инструменты.
Когда погрузка и оформление документов были почти закончены, на легковой машине отделения дороги приехала Лидия Смыкова с матерью, Николай Павлович и Вася. Машине пришлось сделать два рейса, чтобы привести чемоданы и домашнюю утварь. Надежда Васильевна принесла мой вещмешок, уложенный накануне, и сумку с продуктами на дорогу. Таня Власенко принесла большую сумку с вещами и продуктами для Васи.
Пришли попрощаться Валентин Иванович, родственники и друзья Лиды Смыковой. Трудным было прощание. Тяжелей всех оно было для Надежды Васильевны. Наверное, она чувствовала, что прощается со своим приёмным сыном навсегда.
56
В дороге было без особых приключений. Наш поезд состоял, в основном, из вагонов арендованных предприятиями и организациями для отгрузки в тыл оборудования и других материальных ценностей из прифронтовых городов. На станциях приходилось подолгу ждать, так как впереди нас пропускали военные составы и санпоезда. На станции Дербент, к примеру, мы простояли несколько суток и имели возможность осмотреть достопримечательности этого древнего города на берегу Каспийского моря.
Жизнь в дороге выработала свои нормы и правила, отличные от жизни в городе или даже в деревне. Не было привычных бытовых и санитарных условий. По другому здесь готовили пищу, ели, спали, отдыхали. Если в первые дни это удручало и создавало много проблем, то со временем мы понемногу ко всему привыкли и воспринимали это, как должное.
По рейсовым карточкам получали в магазинах по 500 граммов хлеба в день. На узловых станциях мы, как железнодорожники, получали кое-что из продтоваров в магазинах ОРСов железной дороги. Однако, когда наши домашние запасы иссякли, мы постоянно чувствовали потребность в продукетах, которых не доставало.
Иногда Лида ходила на рынок и по очень высоким ценам покупала картошку и овощи, из которых её мать, Любовь Васильевна, готовила очень вкусные первые блюда. Особенно нравились нам её борщи. Мы собирали деревянные отходы и из кирпича на улице сооружали временные печи, на которых она и готовила.
Хоть мы часто голодали и чувствовали постоянную нужду, но жили очень дружно. Особенно внимательны мы были к Николаю Павловичу. Ежедневно покупали свежие газеты и читали ему вслух. Лида взяла с собой патефон и мы слушали музыку. Находили время и для прогулок с ним на воздухе.
Очень волновались за возможные бомбёжки, но, к счастью, до Дербента нас ни разу не бомбили и не обстреливали. Можно было не сомневаться, что до Баку и, тем более, в Средней Азии такой опасности не будет.
На десятый день прибыли в Баку, откуда по Каспию отправились в Красноводск. На море нас застиг сильный шторм и все, в разной степени, перенесли морскую болезнь. Особенно плохо себя чувствовала Любовь Васильевна. У неё не прекращались рвоты, которые ничем нельзя было остановить. К утру шторм стих и мы благополучно прибыли на противоположный берег Каспийского моря - в Туркмению.
Красноводск запомнился сильными ветрами, отсутствием пресной воды и зелени. Воду сюда привозили цистернами и нужно было постоять в очереди, чтобы получить ведро воды. Не знаю была ли эта проблема здесь постоянной или временной, но нас она не обошла.
Продуктов было больше, чем на Европейской территории Союза и они были значительно дешевле. Особенно много было в Красноводске селёдки и другой рыбы. На радостях поели селёдки и никак после этого не могли напиться.
После двухдневного ожидания наш вагон, наконец, подцепили к товарному поезду следующему в Ташкент и мы начали свой маршрут по Средней Азии. Первые же впечатления, полученные от знакомства с этим краем, в корне изменили представления о нём, сложившиеся из наших школьных познаний по географии. Мы ожидали увидеть безбрежную знойную пустыню, покрытую безводными песками, где живут одни верблюды, ящерицы и змеи, а люди сосредоточены в редких оазисах, где есть вода и зелёная растительность.
Каково же было наше удивление, когда мы увидели совсем иную картину. По обоим сторонам дороги пробегали, утопающие в зелени, города и сёла, колхозные сады и виноградники, а на перроны станций местные жители выносили для продажи мясные и молочные продукты, фрукты и овощи в большом количестве и широком ассортименте. Цены были в несколько раз ниже бакинских. Опасаясь, что такое может не повториться, мы на первых станциях сделали солидные продовольственные запасы, но чем дальше мы удалялись от Красноводска, тем дешевле становились продукты.
