второе он не должен делать. Можно только вообразить, какое смятение в душе вызывало исполнение таких заповедей, означающих ломку семейных, кровнородственных связей. Мать-Природа учит ответственности перед Жизнью. Волхвы наставляли: продолжение рода - долг перед воплощающимися Предками, зачатие - свещеннодейство; крепи семейные узы, плоди детей во славу Рода и Родины.
Но Иисус сказал: 'Враги человеку - домашние его'. И христианский 'святой' - это презревший Природу, отвернувшийся от родителей и сородичей, отказавшийся от свешенного долга продолжать род. Выполнение евангельских заповедей ведет к испорченной психике и извращенной нравственности. Мужеложцу Иисусу вообще было любо все противоестественное…
Говорят, что в церковных проповедях есть нечто хорошее; например, осуждение зависти. Но и здесь подтасованы понятия 'добра' и 'зла'. Присущее русичам презрение к ростовщикам, барыгам и тунеядцам попы объявляют завистью и поучают: 'Нехорошо завидовать богатым'. Не зря, набив мошну, мошенники вроде Каца (Лужкова) сразу строят: для лопоухого народа - церкви (где попы внушают ограбленным, что зависть - грех), а для себя - синагоги.
Говорят еще, что иудохристианство осуждает разврат, чревоугодие и прочие пороки. Но во имя чего? Во имя Рода? Нет. Только для того чтобы пробиться в рай. Мелковато для широкой русской натуры, к которой лучше всего подходят слова Вивекананды: 'Даже если вы должны будете пойти в ад, трудясь для других, это лучше, чем достигнуть неба, ища спасения'.
Библейские заповеди - то перечень запретов по отношению не столько к богу, сколько к людям. Запреты эти содержат требования господ к своим холопам: 'не убий', 'не укради', 'не желай дома ближнего твоего' и т. д. Славяне, жившие общинно-вечевым укладом, не знали рабовладения, не знали господин на небе, ни на земле, и не нуждались ни в каких запретах. Высочайшая славянская нравственность изумляла миссионеров, хотя у самих славян соблюдение нравственных предписаний не считалось добродетелью; то был обычный образец поведения, интуитивно соответствующий требованиям неписаного свода прадедовских законов - дедовщины (понятие это было извращено иудохристианами). Требования же, основанные исключительно на внутреннем убеждении, были так естественны, согласны с совестью, что иначе человек поступить просто не мог: цельная душа язычника не знала выбора, ибо выбирать было не из чего. Врожденным побуждением человека благородного является стремление говорить правду и поступать справедливо. Было бы даже странным пытаться разъяснить эти прописные нравственные истины. Они в нашей родовой памяти, что голос Предков.
'Не кради', - нужна ли была такая заповедь славянам, о которых Оттон Бамбергский писал: 'Честность же и товарищество среди них таковы, что они, совершенно не знают кражи, ни обмана, не запирают своих сундуков и ящиков. Мы там не видели ни замка, ни ключа, а сами жители были очень удивлены, заметив, что вьючные ящики и сундуки епископа запирались на замок… Они не боятся никакого обмана, так как не испытывали его'. Отсюда необыкновенная доверчивость славян, сыгравшая на руку вероломным христоносцам.
Гельмольд в 'Славянской хронике' удивлялся, что у безбожников-славян совсем не было нищих, которые кишмя кишели в христианизированной Европе, где церковь оправдывала их существование: они якобы, нужны для того, чтобы толстосумы могли милостыней загладить свои грехи. Как же обстояли дела с заботой о нищих у наших Предков-язычников? Да никак. Потому что нищих в добрые дохристианские времена на Руси просто не было. Общинное бытие родовою строя исключало такое социальное зло. Нуждающемуся, нетрудоспособному, осиротевшему сородичу помогали всем миром, причем пожертвования эти рассматривались не как благодеяния, а как СВЕЩЕННЫЙ ДОЛГ, невыполнение которого было немыслимо. ВОТ ОНО - РУССКОЕ ТОВАРИЩЕСТВО, АРТЕЛЬНАЯ БРАТЧИНА. Добровольное самоограничение по велению сердца, а не по принуждению; из этого целебного родника утоляем мы нашу исконную жажду ПРАВДЫ- СПРАВЕДЛИВОСТИ. Социальная справедливость не выдумка большевиков, а тысячелетние чаяния народа- правдолюбца.
В дохристианские, докрепостнические времена нищим неоткуда было взяться, кроме как со стороны. Общеславянское слово 'нищий' имеет родственный корень с санскритским 'чужой' и первоначально означало чужеземца-попрошайку, 'не родича'. Как же так получается, господа ревнители православия? Многие века славяне жили - не тужили в довольстве и полюбовном согласии, но стоило понастроить богадельни да монастыри, где обучали 'любви к ближнему' по-христиански, как тут же расплодились несметные оравы нищих, убогих, блаженненьких, пропойц, гулящих, приблудных, беспризорных. И дальнейшее падение нравов в околоцерковных и околокняжеских кругах точно отражало возведение все новых 'святых обителей', о чем свидетельствуют не только иноземные путешественники, но даже некоторые церковные историки (например, Е. Е. Голубинский).
Монахи, сладко поющие о блаженстве небесном, предпочитали все же 'синицу в руках'. Монастыри и лавры становились крупнейшими землевладельцами. Они накапливали огромные богатства, нажитые жесточайшим угнетением, прикрепленным к ним крестьян. Вели оптовую торговлю, ссужали деньги под ростовщические проценты. Понятно, что восставший народ громил не только княжеские палаты, но и церкви, и монастыри. 'Князь! Приезжай в Киев, - говорил гонец Владимиру Мономаху в 1113 году, - Если ты не приедешь… произойдут большие несчастья на всех бояр и на монастыри. Ты, князь, будешь в ответе, если народ разгромит монастыри'.
В природных религиях доклассового общества нравственные предписания выступали в виде так называемого табу - неписаных правил, запретов и ограничений. Писаные законы не нужны, когда правит совесть, а не страх. Так было и у восточных славян до начала христианизации; закон существовал только один - ЗАКОН РОДА. Но уже Ярослав Хромой ввел письменные законы так называемой 'Русской Правды', поставив их превыше родной дедовщины и положил этим начало крепостному закабалению русичей. Для народа, однако, княжеский судебник, благословенный чужеземной религией, нравственной силы не имел, даже в самом его названии сквозила византийская кривда.
Ведь в вещем языке русичей понятие ПРАВДА, всегда включало в себя и объективную истину, и нравственную ПРАВОТУ-СПРАВЕДЛИВОСТЬ. В глубинах народной души понятия эти были неразрывно взаимосвязаны. Ярослав же покусился на это единство.
Княжение Ярослава почти совсем не отражено в былинах. Если имя его нередко упоминается в скандинавских сагах, то в былинах его нет совершенно. Не помянул народ хромца добрым словом. Зато церковь в благодарность за его глумление над обычаями ЧУРОВ-ПРАЩУРОВ прозвала Ярослава Мудрым, а жену его Анну причислила к лику 'святых'. Неспроста все это. Помнил народ, что Ярослав сверг, изгнал, убил и опорочил своего старшего брата Светополка, законно занимавшего великокняжеский престол, но не принявшего христианства и противостоящего ему. Мало того, Ярослав надругался над мертвым, обвинив его в убийстве Бориса и Глеба (впоследствии первых русских 'святых'), а поповщина заклеймила Светополка прозвищем 'Окаянный' (см. Филист Г. М. История 'преступлений' Светополка Окаянного. Минск, 1990г.).
В своем подавлении народных верований церковь опиралась на князей-выродков (измена Родной Вере считалась на Руси самым страшным преступлением, равносильным измене Родной Земле, Роду Русичей). В ответ на антицерковные и антифеодальные мятежи XI века князья издали более полный свод законов 'Русской Правды', жестоко каравший за причинение ущерба князьям и духовенству, их слугам, их имуществу и владениям. Устав 'Русской Правды', составленный в Новгороде после восстания 1209 года, закрепляет способы обращения свободных смердов в рабство, запрещает холопу свидетельствовать в суде. В статьях 'о месячном резе' (процентах) подробно описывается ростовщичество…
Беда наша, что мы 'знаем' об Атлантиде, Гиперборее и Шамбале больше, чем о Древней Руси. В 1991 году власть с помощью ЦРУ захватили 'новые русские' иудеи и маятник качнулся от низкопробного, вульгарного, принудительного 'научного' материализма к еще более примитивной, пошлой и оголтелой пропаганде православия, выдаваемого за крик русской души.
Христианизация есть не что иное, как ОЖИ ДОВЛЕНИЕ, обесценивающее национальную историю любого народа, кроме 'богоизбранного'. Так называемое православие - всего лишь половая тряпка, необходимая
