повышенное внимание. Допустим, вес женщины увеличился на шестьдесят процентов от нормы. Она стала уродливой, жалкой, больной. Она вынуждена либо постоянно сносить остроты в свой адрес, либо как можно реже бывать на людях. Ее шансы получить сексуальное удовлетворение равны нулю, и дальнейшая жизнь не сулит ей ничего, кроме болезней, одиночества и отвращения к себе. Представляете такую ситуацию?
– Да. – Брайн поерзал в кресле.
– Тогда перейдем к сути проблемы. Женщине прекрасно известно, что ее страдания не фатальны, она отчетливо осознает, что избавится от мучений, изменив свой физический облик. В ее силах, заплатив буквально гроши, стать стройной, здоровой, привлекательной – достаточно лишь строго придерживаться нормальной диеты. И, зная все это, как же обычно поступает молодая особа? – Стукнув зубами о край бокала, Коркоран сделал очередной приличный глоток.
– Отчетливо представляю, как она поступает, – сказал Брайн, пораженный тем, какой оборот принял их разговор. – Она с каждым днем ест все больше и больше.
– И не просто больше, а гораздо больше! Со стороны кажется, что она переедает. Ан нет! Она съедает ровно столько, сколько необходимо для питания ее растущего жирового органа.
Брайну становилось все более не по себе.
– Простите, боюсь, я не уловил…
– Что вы, молодой человек, знаете о жире? – с жаром спросил Коркоран.
– Ну… Жир – это вещество вроде сала.
– Общепринятое заблуждение! Человеческий жир – весьма сложное образование, ведущее себя аналогично самостоятельному органу. Многие считают, что поскольку жир – бледного цвета и при разрезании не кровоточит, то в нем мало кровеносных сосудов. В действительности жир пронизан капиллярами гуще, чем, скажем, мышцы. По количеству кровеносных сосудов на единицу объема жир занимает второе место после печени. Жировой орган также располагает собственной сетью нервов, активно взаимодействующей с центральной нервной системой. – Коркоран сделал очередной глоток и, глядя поверх бокала, спросил: – Вы понимаете, к чему я веду?
– В общих чертах. – Брайн неуверенно усмехнулся.
Раскрасневшийся Коркоран подался вперед.
– Я утверждаю, что жировой орган подобно паразиту живет в нашем организме собственной жизнью. Он успешно управляет окружающей его микросредой и, следовательно, своим тучным хозяином, вынуждает его постоянно переедать и оставаться толстым.
Брайн глядел на старика с нарастающей тревогой. Безумцев он боялся с детства и теперь испытывал сильнейшее желание бежать. Чтобы избавиться от сухости во рту, он хлебнул из бокала и нашел в себе силы пробормотать:
– Весьма… э-э… интересная теория…
– Больше, чем просто теория, молодой человек. Надеюсь, теперь вам ясно, почему желающим похудеть день ото дня все труднее соблюдать диету?
– Признаюсь, не совсем.
– Жировой орган не позволяет им убить себя. Люди часто скидывают некоторое количество жировой ткани, но почти всегда вскоре наращивают ее вновь. Это происходит оттого, что жировой орган, едва почувствовав угрозу, начинает бороться за свою жизнь и заставляет хозяина бросить диету. Лишь в исключительно редких случаях задумавшим похудеть удается, снизив массу жирового органа ниже критической, уморить его голодом. Тогда им внезапно становится легко придерживаться даже самой строгой диеты и оставаться стройными, здоровыми, сильными.
Брайн все с большим трудом сохранял внешнее спокойствие.
– Ваши идеи просто замечательны, но я не вижу, какая связь между ними и эффективным лекарством от ожирения.
– Принцип действия лекарства основан на умерщвлении жирового органа.
– Понятно. Но производство лекарства, наверное, связано со значительными техническими сложностями и стоит немалых денег?
– Отнюдь. Признаюсь по секрету, с весьма малыми затратами я уже изготовил в условиях домашней лаборатории пробную партию. – Коркоран вновь покосился на шкаф. – Для гарантированной нормализации веса взрослого человека достаточно четырех доз лекарства по одному кубическому сантиметру.
– Но тогда почему же вы уверяете, что лекарство не будет иметь коммерческого успеха?
– Все дело в самом жировом органе, – со снисходительной усмешкой ответил Коркоран. – Он весьма действенно сражается против медленной гибели. Да иначе и быть не может! После первой же дозы пациент, не понимая, что происходит внутри его тела, вдруг почувствует сильнейшее отвращение к лекарству и под тысячью предлогов откажется от дальнейшего лечения. Вот почему я уверен, что пользоваться спросом лекарство не будет.
«Его речи становятся все бредовее», – подумал Брайн, а вслух сказал:
– А что, если, например, незаметно подмешивать лекарство в пищу? Или давать его пациенту силой?
– Сомневаюсь, что удастся обмануть жировой орган. А что касается вашего второго предложения, то напомню вам о существовании такого понятия, как врачебная этика.
Брайн настороженно следил за постепенно возбуждающимся Коркораном и пытался предугадать, что же он выкинет дальше. Теперь было очевидно, почему администрация «Олдесли дженерал» так ревностно хранила в тайне связь компании с Коркораном. Несмотря на то что имя ученого было широко известно в научных кругах, сам он пребывал в невменяемом состоянии.
– Значит, вы даже не пытались продать пробную партию? – задумчиво спросил Брайн.
– Продать? – Коркоран издал сдавленный смешок. – Конечно, нет. Ни за миллион фунтов, ни даже за миллиард.
– Ваши принципы, сэр, вызывают восхищение. Боюсь, меня бы соблазнила даже сотня. – Брайн с унылой гримасой встал и спрятал блокнот в карман. – Было чрезвычайно приятно поговорить с вами, но, к сожалению, мне уже пора.
– Мне было не менее приятно. Ужасно наскучила одинокая жизнь в громадном доме. – Коркоран с явным трудом поднялся и протянул через стол руку Брайну. – Не забудьте прислать копию статьи.
– Копию? Да-да, разумеется. Как только статья будет отпечатана, непременно вышлю с полдюжины копий. – Брайн посмотрел через окно за спиной Коркорана в сад. – Какой у вас прекрасный куст! Вон тот, с серыми листьями. Коркоран повернулся к окну.
– Ах, этот… Это – Olearia scilloniensis. Очень хорошо приживается на здешней почве.
Брайн проворно шагнул в сторону, схватил с полки и сунул под куртку красную коробочку. Он уже как ни в чем не бывало стоял на прежнем месте, когда Коркоран обернулся, двинулся вперед и, пошатнувшись, ухватился за край стола.
– Еще раз огромное спасибо, – сказал Брайн почти спокойно, хотя сердце неистово стучало в груди. – Не провожайте меня, я найду выход сам.
– Безусловно, найдете, но прежде чем уйти, сделайте старику одолжение.
Брайн растянул губы в напряженной улыбке.
– Какое одолжение?
– Верните то, что по праву принадлежит мне. – Коркоран протянул руку. – Коробочку, которую вы без спроса взяли на полке. Отдайте ее мне. Немедленно!
– Не понимаю, о чем вы. – Брайн попытался изобразить на лице искреннее недоумение. – Если вы полагаете, что я…
Коркоран шагнул вперед, порываясь залезть Брайну за пазуху. Тот отбил руку и попытался отпихнуть Коркорана, но был поражен его силой и цепкостью. Мужчины топтались в нелепом шаркающем танце. Наконец более молодой и сильный Брайн что было сил толкнул старика в грудь. Тот отлетел назад, ударился головой о мраморный угол камина, упал на щипцы для угля и прочую каминную утварь и замер. Глаза его, обнажив белки, закатились, из носа потекла струйка крови – удар, как видно, пришелся в основание черепа.
Брайн отшатнулся и, прижав к губам пальцы, забормотал:
– Ты сам во всем виноват! Упрямый старик! Пьяница! Ты!…
