– Довольное странное замечание с вашей стороны, – сказала она, и в ее голосе прозвучала доля прежней твердости, – когда я только что выразила свой интерес.
– Извините, просто… – Грегг решил не напоминать про ужас, который охватил ее, когда он выстрелил из ружья. – Я не знаю скорости вылета, но вряд ли она высокая. Это старый капсульный пятизарядный револьвер, сейчас таких немного. Понять не могу, чего ради Кейли его таскает.
– Ясно. – Она разочарованно вернула оружие. – От него нет никакого толка.
Грегг взвесил револьвер на ладони.
– Не поймите меня неправильно, мадам. Его неудобно заряжать, но против пули 54-го калибра не устоит ни один человек.
Говоря, он не сводил глаз со своей гостьи, и ему показалось, что при последних словах на ее лице промелькнуло странное выражение.
– Вы думаете о большом звере? – предположил он. – О медведе?
Она оставила его вопрос без внимания.
– У вас есть свое оружие?
– Да, но я не ношу его. Таким образом я не ввязываюсь в неприятности. – Грегг вспомнил события предыдущего часа. – Обычно, – добавил он.
– Какова скорость вылета пули у вашего оружия?
– Откуда мне знать? – Греггу было все труднее совместить поведение женщины с ее непонятным интересом к техническим характеристикам огнестрельного оружия. – В наших краях так об оружии не судят. У меня, к примеру, «ремингтон» 44-го калибра, который всегда делает то, что я хочу, и этого мне вполне достаточно.
Невзирая на раздражение, сквозившее в его голосе, женщина оглядела комнату и указала на массивную железную кухонную плиту, на которой он готовил.
– Что произойдет, если вы выстрелите вот в это?
– Куски свинца разлетятся по всей комнате.
– Вы ее не прострелите?
Грегг хохотнул.
– Мадам, нет еще такого оружия, способного это сделать. Вы не могли бы поведать мне, откуда такое любопытство?
Он уже начал привыкать к тому, как она отвечала – меняя тему разговора.
– Вас зовут Билли-мальчик?
– Достаточно просто Билли. Раз уж мы собираемся перейти на имена.
– Меня зовут Морна. – Она одарила его мимолетной улыбкой. – Нет смысла соблюдать формальности… в данных обстоятельствах.
– Пожалуй, так. – Грегг почувствовал, как к щекам прилила кровь, и поспешно отвернулся.
– Вам когда-нибудь доводилось принимать ребенка?
– Это не моя специальность.
– Не беспокойтесь чересчур, – сказала она. – Я вас научу.
– Спасибо, – хрипло ответил Грегг. У него появились сомнения в благородном происхождении своей гостьи. Безусловно, об этом свидетельствовали ее внешность и – теперь, когда она больше не боялась, – определенная властность поведения. Но она, казалось, не имела ни малейшего представления, что существуют вещи, которые можно обсуждать лишь с самыми близкими.
Днем он отправился в город, поехав в объезд, подальше от ранчо Портфилда, и освободился от восьми галлонов пульке в сапуне Уэйли. Стояла невыносимая жара, пропитанная потом рубашка липла к спине, но он позволил себе лишь одну кружку пива, перед тем как идти к Рут Джефферсон в лавку ее двоюродного брата. Грегг нашел Рут в кладовке, когда она пыталась взвалить мешок бобов на нижнюю полку. Это была крепкая привлекательная женщина лет сорока, со все еще узкой талией и прямой осанкой, хотя годы вдовства и тяжелой работы проложили глубокие линии вокруг ее рта.
– Добрый день, Билли, – сказал она, услышав его шаги, а затем обернулась и пристально посмотрела на него. – Ты что задумал, Билл Грегг?
У Грегга дрогнуло сердце – именно это заставляло его всегда опасаться женщин.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты нацепил галстук в этакую жару. И свою лучшую шляпу. И если не ошибаюсь, свои лучшие ботинки.
– Давай-ка помогу тебе с мешком, – сказал он, подходя ближе.
– Это чересчур тяжело для твоих рук.
– Как-нибудь справлюсь. – Грегг нагнулся, неуклюже прижал мешок к груди, затем выпрямился и бросил его на полку. – Ну? Что я тебе говорил?!
– Ты весь перепачкался, – неодобрительно сказала она и стала смахивать пыль платком.
– Ерунда, не шуми.
Несмотря на протесты, Грегг покорно застыл и позволил себя вычистить, наслаждаясь таким вниманием.
– Мне нужна твоя помощь, Рут, – сказал он.
Она кивнула.
– Я твержу тебе это не один год.
– По совершенно особому случаю. Я даже рассказать тебе не могу, покуда ты не пообещаешь хранить секрет.
– Я так и знала! Я знала, что что-то случилось, как только ты сюда вошел!
Грот добился желаемого обещания и стал описывать события. По мере его рассказа линии вокруг ее рта углублялись, в глазах появился жесткий блеск. Грегг с облегчением вздохнул, когда, едва закончил повествование, в магазин вошли две женщины и минут десять выбирали ткань. К тому времени Рут немного успокоилась, но Грегг видел, что она все еще кипятится.
– Не понимаю тебя, Билли. Мне показалось, что ты кое-чему научился в последний раз, когда столкнулся с людьми Портфилда.
– А что мне оставалось делать? – сказал он. – Я должен был ей помочь.
– Этого-то я и боялась.
– Ты хочешь сказать…
– Билли Грегг, если я когда-нибудь узнаю, что ты спутался с какой-то девкой из сапуна, а теперь у тебя хватило наглости просить моей помощи при родах…
– Рут! – Грегг был поражен до глубины души.
– Легче поверить в это, чем в то, что ты мне наплел.
Он вздохнул и вытащил из кармана слиток золота.
– Стала бы она мне платить? Вот этим?
– Думаю, нет, – согласилась Рут. – Но все-таки странно… Что это за имя – Морна? Откуда она?
– А я почем знаю?
– Да ты еще и побрился!… – Она смотрела на него в растерянном изумлении. – Нет, мне просто необходимо повидать женщину, способную заставить Билли Грегга прихорашиваться. Интересно, что в ней такого, чего у меня…
– Спасибо, Рут… Словно камень с души свалился. – Грегг осмотрел просторное затемненное помещение, заполненное товарами. – Что мне надо взять с собой?
– Я соберу все необходимое и отвезу к тебе перед ужином. Возьму двуколку Сэма.
– Здорово. – Грегг благодарно улыбнулся. – Только езжай по западному пути.
– Теперь убирайся отсюда и дай мне заняться делом, – велела Рут. – Портфилдовские бродяги мне не помеха.
– Хорошо. До встречи. – Грегг уже повернулся к выходу, когда его внимание привлекли рулоны ткани, лежавшие на прилавке. Он потрогал кусок шелковистой ткани и нахмурился. – Рут, тебе приходилось слышать о материи, которая серебрится на открытом воздухе и становится синей в помещении?
– Никогда.
