– Так я и думал.
Грегг подошел к двери, на мгновение задержался на пороге и вышел на зной и пыль главной улицы городка. Он взобрался на повозку, щелкнул поводьями и медленно покатился к поилке. Возле нее стоял молодой ковбой с поникшими пшеничными усами, терпеливо ждущий, пока напьется кобыла. Это был Кол Мэшэм, один из немногих сравнительно порядочных работников Джоша Портфилда. Грегг кивнул ему.
– А, Билли… – Мэшэм кивнул в ответ и вынул изо рта трубку. – Говорят, повздорил поутру с Вольфом Кейли?
– Новости быстро расходятся.
Мэшэм огляделся.
– Тебе не мешает знать, Билли: Вольфу совсем худо.
– Да, я слышал, как затрещала его нога, когда на него упала лошадь. Я тоже обязан ему парочкой сломанных костей. – Грегг с завистью принюхался.
– Недурной у тебя табачок.
– Это не просто перелом, Билли. Говорят, нога вся распухла и почернела. И у него лихорадка.
В разгар невыносимого полуденного зноя Греггу вдруг стало холодно.
– Ты хочешь сказать, он умирает?
– Похоже на то, Билли. – Мэшэм вновь огляделся по сторонам. – Никому не говори, что я тебе сказал, но через два-три дня вернется Джош. На твоем месте я бы не стал дожидаться.
– Спасибо за совет, сынок.
Грегг дождался, пока напилась лошадь, сел в повозку и тронул поводья. Лошадь покорно опустила голову, и вскоре повозка, покинув прохладную сень водопоя, выехала на жаркую улицу.
Грегг оставил Морну спящей на своей постели и вошел в дом тихо, боясь потревожить ее сон, но она уже сидела за столом. Морна сняла свое загадочное одеяние и осталась в простом синем платье с короткими рукавами. Перед ней лежала одна из десятка книг Грегга – потрепанный школьный атлас, раскрытый на карте Северной Америки.
Морна распустила волосы и выглядела еще красивее, но внимание Грегга привлекло странное украшение на ее запястье. Оно походило на круглый кусок темно-красного стекла величиной с доллар, окаймленный золотом и удерживаемый узким золотым браслетом. Под стеклом пульсировал лучик рубинового света, расположением и размером напоминающий стрелку часов; примерно через каждые две секунды он вспыхивал и гас.
Женщина подняла голову и улыбнулась, показав на атлас:
– Надеюсь, вы не возражаете…
– Пожалуйста, мадам.
– Морна.
– Пожалуйста… Морна. – Грегг всегда с трудом сближался с людьми. – Вам лучше?
– Да, я чувствую себя гораздо лучше, спасибо. Я не спала с… довольно долгое время.
– Понимаю.
Грегг сел за стол напротив и позволил себе внимательнее взглянуть на необычное украшение. По окружности стеклышка были нанесены метки, вроде как на компасе, а внутри продолжал пульсировать рубиновый лучик.
– Мне бы не хотелось совать нос в чужие дела, мадам… Морна… – сказал Грегг, – но за всю свою жизнь я не видел ничего подобного тому, что у вас на запястье.
– Пустяки. – Морна прикрыла украшение рукой. – Простая безделушка.
– Но каким образом она так вспыхивает?
– О, я не разбираюсь в подобных вещах, – беззаботно отмахнулась она. – Какая-то электроника.
– Что-то связанное с электричеством?
– Да-да, я и хотела сказать «электричество» – мой английский немного хромает.
– Но для чего она?
Морна рассмеялась:
– Разве ваши женщины носят только то, что приносит пользу?
– Пожалуй, нет – с сомнением признал Грегг, чувствуя, что с ним снова хитрят. После нескольких первых неточностей Морна говорила по-английски очень уверенно, и он подозревал, что непонятные слова, которыми она пользовалась, – например, электроника, – отнюдь не оговорка. Он решил при случае забежать к Рут и отыскать это слово в словаре.
Морна рассматривала атлас, на который в направлении «запад-восток» положила соломинку, так что один ее конец примерно обозначал расположение Коппер-Кросс.
– Судя по карте, мы в тысяче двухстах милях от Нового Орлеана.
Грегг покачал головой:
– Побольше.
– Я только что измерила.
– Это расстояние по прямой, – терпеливо разъяснил он. – Оно ничего не значит – если, конечно, не лететь, как птица.
– Но вы согласны, что тут тысяча двести миль?
– Верно – для птицы.
Грегг вскочил на ноги, причем, забывшись от раздражения, попытался сделать это так, как сделал бы любой нормальный человек – оттолкнувшись обеими руками от стола. Левый локоть отчетливо щелкнул и поддался; Грегг навалился плечом на стол. Смущенный, он встал – на сей раз не торопясь, стараясь не выказать боль, и подошел к плите.
– Надо приготовить горячей еды.
– Что у вас с рукой? – негромко спросила Морна из-за его спины.
– Вам совершенно ни к чему беспокоиться, – ответил он, удивляясь ее вниманию.
– Позвольте мне взглянуть, Билли. Может быть, я сумею помочь.
– Вы разве доктор?
Как он и ожидал, ответа не последовало. Но Грегг все-таки закатал рукава и показал ей свои изуродованные локтевые суставы. А размягчившись до такой степени, рассказал о том, как – в отсутствие блюстителей закона – он был настолько глуп, что позволил себя уговорить и стал неофициальным стражем порядка. И о том, как, проявив еще большую глупость, однажды встал на пути пьяного разгула Джоша Портфилда и четырех его дружков. Они по двое держали его за руки и до тех пор бросали взад-вперед, пока локти не вывернулись.
– Ну почему так всегда?… – едва слышно выдохнула Морна.
– Что, мадам?
Морна подняла глаза.
– Я ничем не могу вам помочь, Билли. Суставы треснули и образовалась контрактура.
– Контрактура, да? – Грегг пометил еще одно слово для проверки.
– Сильно болит? – Она увидела выражение его лица. – Простите, глупый вопрос…
– Хорошо, что я пристрастился к виски, – сознался он. – Иначе не всякую ночь мог бы заснуть.
Она сочувственно улыбнулась.
– Боль мы, пожалуй, успокоим. В интересах, чтобы вы были как можно в более хорошей форме к… Какой сегодня день?
– Пятница.
– К воскресенью.
– О воскресенье не волнуйтесь, – сказал Грегг. – Скоро к нам придет друг. Женщина, – поспешно добавил он, когда Морна отступила назад и на ее лице появилось затравленное выражение.
– Вы обещали никому не говорить о моем присутствии!
– Но это именно ради вас. Рут Джефферсон – прекрасный человек, я знаю ее не хуже себя самого. Она не проболтается ни одной живой душе.
Морна слегка успокоилась.
– Она много для вас значит?
