— Да, правда.
Глава 28
«Правда… правда…» Диана повернула голову на подушке, но это слово преследовало ее, словно отдаваясь эхом в длинном туннеле, сочетаясь с причудливыми видениями, которые крутились у нее в голове бесконечным калейдоскопом. «Правда… правда…» Во сне это слово перекрывал утробный гул реактивных двигателей, приглушенный, звонок телефона, а темная, расплывчатая мужская фигура, воплощение силы, нависала над ней, но Диане не удавалось ее разглядеть. Эта фигура вызывала у нее двойственное ощущение смертельной опасности и покоя; голос, который она слышала, не принадлежал этому мужчине, но тем не менее руководил ее ответами.
— В самом деле? — Теперь голос принадлежал ей самой — шепот в тусклом пятне света, едва освещавшего неземное ложе, которое точно плыло под ней.
Он склонился над постелью, примял подушку рядом с ней.
— Нет.
Ее руки оказались у него на плечах, она притянула его к себе, заметив, как заблестели его глаза. Рев двигателей заглушил его голос, чувственные губы вновь беззвучно выговорили: «Нет».
Она обняла его голову, и тлеющие искры у него в глазах превратились и пламя. Теперь она вела игру, знала об этом и радовалась.
— Да… — прошептала она, и его обжигающий взгляд обратился на ее губы.
Она еще вела в игре, когда он коснулся губами ее губ, пробуя их на вкус, соблазнительно скользя по ним, а затем медленно приоткрыл рот и постарался языком проникнуть вглубь.
Он становился все требовательнее, и она протестующе застонала, впиваясь в него губами и пытаясь подчинить движения его языка собственным. Огромные ладони коснулись ее груди, стали по-хозяйски ласкать ее; его губы взяли в плен ее соски, заставив их затвердеть, и она вскрикнула. Она не могла расстаться с властью, не хотела, не имела права! Он знал об этом, но взъерошил ее волосы, превратил их в спутанную копну. Его жадные губы оставили в покое ее грудь только затем, чтобы возобновить нападение на ее рот. Их тела соприкоснулись, и его чресла чувственно задвигались.
Диана пыталась избавиться от жара и тяжести, но он не отпускал ее, и она раздвинула ноги, едва чужие ладони подхватили ее ягодицы, а твердое орудие безошибочно нашло влажный вход в ее лоно. Он ворвался в нее, завладев ее ртом… и только потом все началось — медленные, яростные толчки, постепенно набирающие силу и темп, увлекающие ее в бездонную пропасть. А она боролась, пытаясь избежать падения.
Мужчина понимал, что она борется с собственным желанием, но не отпускал женщину. Обхватив ее обеими руками, он перекатился на спину, сжал ее бедра, принуждая двигаться в ритме, который заставил ее забыть, что волосы превратились в колтун, груди слишком малы, а на бедре отчетливо виднеется шрам.
Диана подчинялась ею приказам и не прекращала бешеной скачки — потому что он не позволял ей останавливаться.
Потому, что она не могла останавливаться и не хотела и обезумела от желания теперь, когда его чресла повторяли ее движения, ладони ласкали ее груди, пальцы сжимали набухшие соски. Она закричала, едва спазма пронзила ее тело, а он круто выгнулся, в последнем порыве проникая в нее еще глубже. Двигатели взвыли, ложе рухнуло на землю, отчего она не удержалась и упала. Его руки крепко обхватили ее, удерживая рядом с собой, бело-голубые огни понеслись мимо окон с головокружительной скоростью. Призрачные огни.
Голубые огни… мчались все быстрее… затем стали кружиться.
Диана металась по подушке, боясь этих огней, пытаясь избежать когтей демона-любовника, который уже отнял больше, чем она собиралась предложить.
Она силилась убежать, но некое существо охраняло ее, мешало пошевелиться — чудовище о четырех ногах, черное, как исчадие ада. Его огромные клыки торчали из пасти, твердые уши настороженно приподнялись, тело было худым от истощения, Сатана из «Ребенка Розмари». А роль Розмари играла она!
Во сне Диана завизжала от страха, но наяву прошептала лишь хрипло:
— Нет…
Снедаемая ужасом, Диана вырвалась из своего кошмара и открыла глаза. Боль угнездилась в глазницах, наполнила мозг, пока Диана растерянно моргала, оглядывая просторную, но совершенно незнакомую комнату. Она вздрогнула и обернулась на скрип открывающейся двери, и вдруг перед глазами все завертелось. Ее замутило. Мужчина, в котором Диана узнала Коула Гаррисона, вошел в ее спальню так беспечно, словно имел право находиться здесь.
— Поосторожней, — предупредил он насмешливо, приближаясь с подносом в руках. — Не делай резких движений.
Диане показалось, что она не в состоянии думать ни о чем, кроме ломоты во всем теле. Она попыталась заговорить, но с губ слетел только хрип. Сглотнув, женщина отважилась на вторую попытку:
— Что… со мной?
— Судя по всему, твоя нервная система находится под влиянием большой дозы ацетальдегида, — пояснил он сочувственно, ставя поднос на столик. — В некоторых случаях он вызывает ухудшение зрения, головную боль, тошноту, дрожь и сухость во рту. По крайней мере такой теории придерживаются в фармацевтическом подразделении «Объединенных предприятий». Говоря попросту, у тебя зверское похмелье.
— Почему? — прошептала Диана, закрывая глаза от блеска ярко-оранжевой жидкости в высоком стакане на столе.
— Слишком много шампанского.
— Почему? — снова повторила она, желая узнать, почему оказалась здесь, почему рядом с ней Коул, почему она довела себя до такого состояния…
Вместо ответа он присел на кровать, и Диана громко застонала, когда матрас просел и она перекатилась на бок.
— Помолчи, — распорядился Коул властно, что резко контрастировало с мягкостью его движений, когда, подхватив Диану под руки, он посадил ее повыше. — Это аспирин, — объяснил он, подавая ей две белые, таблетки. Диана трясущейся рукой неловко засунула их в рот. — А это, — добавил он, взял стакан с оранжевой жидкостью и приставил к ее губам, осторожно наклонив, — апельсиновый сок именно с тем «клином», которым вышибают другой «клин».
Желудок Дианы сжался от этих слов, но прежде, чем она успела оттолкнуть стакан, Коул заставил ее сделать глоток, а затем снова уложил на подушки.
— Засыпай, — велел он, когда она закрыла глаза. — Попозже, когда я разбужу тебя, тебе будет гораздо лучше.
Что-то прохладное и приятное легло ей на лоб. Холодный компресс.
«Коул Гаррисон — внимательный, заботливый мужчина, — подумалось ей. — Надо сказать ему об этом».
— Спасибо за помощь, — пробормотала она, когда матрас поднялся, избавившись от его веса.
— В качестве твоего мужа я считаю своим долгом ухаживать за тобой во время всех похмелий — и сейчас, и впредь.
— Это очень любезно…
— Надеюсь, что и утром ты будешь того же мнения. Ковер приглушил его шаги. Диана услышала, как он тихо прикрыл за собой дверь, и замерла, ожидая прихода блаженного сна. Несколько мгновений его последние слова казались ей просто неудачной шуткой, которой Диана пыталась пренебречь, но какие-то странные видения упорно возникали перед ее мысленным взглядом. Она припомнила, как очутилась на балу
