признательна ему за благородное стремление смягчить последствия поступка, совершенного им. Диана не ожидала от родных шумного скандала, но у бабушки имелось собственное незыблемое мнение по любому вопросу, и она вряд ли станет держать его при себе, оберегая чувства Дианы или Коула.
Коул видел, как лицо женщины мрачнеет с каждой минутой.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? — наконец спросил он. Диана виновато вскинула голову.
— Вряд ли. — Но поскольку он продолжал смотреть на нее в выжидательном молчании, Диана подчинилась его безмолвному приказу и поделилась своими тревогами:
— Просто я не знаю, как признаться родственникам, что я вышла замуж за почти незнакомого человека, повинуясь порыву и руководствуясь исключительно практическими соображениями. Должно быть, как только они успокоятся, поймут, в чем дело, — наверное, не согласятся со мной, но поймут.
— Отчего же ты переживаешь?
— Я ужасно боюсь, как они отнесутся к нашему поступку. Они не оправятся от потрясения до конца своих дней.
— И не только они.
— Что ты имеешь в виду?
— Из самолета ты сделала несколько звонков. Диана приоткрыла рот:
— Кому же я звонила?
— Мардж Крамбейкер.
К ее щекам прилила кровь.
— Мардж — давний друг семьи. — На случай, если Коул что-нибудь забыл, она добавила:
— Мардж вела раздел светских новостей в «Хьюстон пост», пока газета не прекратила свое существование. Но по-моему, это было только к лучшему.
— Сообщив ей новость, ты позвонила Максим Мессенджер.
— Это уже похуже. — Сердце Дианы упало при упоминании имени журналистки ид «Хьюстон кроникл», а затем она оживилась:
— Может, я попросила Максин сохранить новость в тайне?
— Нет, — отозвался Коул, заинтригованный игрой эмоций на ее выразительном лице. — Так или иначе, эта просьба была бы бессмысленна.
— Пожалуйста, не говори, что я звонила кому-нибудь еще — Ладно.
Диана уставилась на Коула подозрительно прищуренными глазами:
— Значит, так оно и было?
— Съешь что-нибудь. Тебе станет легче. Она взяла ложку, подхватила вишню с половинки грейпфрута и поднесла ко рту.
— Кому же я звонила?
— Ларри Кингу.
От недоверия и презрения к себе ее голос упал до сдавленного шепота.
— Ты хочешь сказать, — с замиранием произнесла она, — что я и в самом деле звонила в Си-эн-эн посреди ночи и попросила позвать Ларри Кинга?
— Вот именно. Но его не оказалось на месте.
— Слава Богу!
— Поэтому ты поговорила с другим комментатором. Диана потрясла головой, отчаянно подыскивая повод для оптимизма, но таковой оказался не слишком убедительным.
— Я ношу распространенную фамилию, кроме того, у мужчин пользуется популярностью мой дедушка. Я издаю журнал, большинство читателей которого — женщины. Не может быть, чтобы комментатор из Си- эн-эн узнал меня по голосу!
— Логично, — подтвердил Коул, — однако он тебя узнал.
— Почему ты не остановил меня! — простонала Диана. — Тебе следовало забрать у меня телефон — нет, лучше вытолкнуть меня из самолета. По крайней мере я не чувствовала бы себя так отвратительно.
Не в силах подавить улыбку, он кивнул на тарелку, стоящую перед Дианой, отказываясь от дальнейших объяснений, пока она не подчинится его приказу:
— Доешь грейпфрут, выпей апельсинового сока и съешь немного яичницы. Диана поежилась:
— Все они такие… чересчур желтые — грейпфрут, яичница, сок. Этот цвет режет мне глаза.
— Вот что бывает, когда слишком много выпьешь.
— Благодарю за никчемную лекцию по вопросу, о котором я могла бы уже писать диссертацию.
— Пожалуйста, — с непоколебимым чувством юмора откликнулся Коул. — А пока съешь тост — он коричневый и не будет раздражать зрение.
— На нем желтое масло!
— Прекрати, Диана, — со смехом приказал он, — мне не легче, но я не хочу мучиться тошнотой в первое утро после свадьбы.
— Извини. — Она взяла тост и оглядела его таким встревоженным взглядом, что Коул испытал угрызения совести. Похоже, он слишком легкомысленно отнесся к ее жалобам и попытался избежать очередных вопросов.
— Что случилось? — мягко спросил он.
— Скажи правду, когда я звонила всем этим людям, как я с ними разговаривала? Возбужденно, заплетающимся языком?
— Судя по голосу, ты была счастлива и, возможно, немного выпила, — тактично объяснил Коул, — но я сомневаюсь, что этому придадут большое значение. Невесты часто злоупотребляют шампанским в день своей свадьбы.
— Злоупотребляют? — со стыдом переспросила Диана. — Я была омерзительно пьяной…
— Вовсе не омерзительно, — возразил Коул с едва заметной улыбкой.
Немного успокоившись, но не желая сдаваться, Диана добавила:
— Я не понимала, что делаю…
— Не совсем, — галантно запротестовал он.
— Я выпила столько, что вполне могла вывалиться из самолета! — Она робко откусила тост, затем сжевала кусочек побольше и отложила ломтик.
— Нет, — поспешно заверил Коул, — ты заснула после долгого и утомительного вечера.
— Удивительно, как это меня не вырвало! — Диана невольно сделала паузу, ожидая, что Коул будет отрицать и это предположение.
Но он выразительно смотрел на нее, приподняв бровь.
— О, не может быть! — выдохнула она и закрыла лицо руками.
— Потом тебе стало легче, — спокойно сказал он. Она уронила руки и глубоко вздохнула:
— Больше я ничего не натворила?
— Ты забавно шутила со мной. — Он подложил себе яичницы.
— Всю ночь меня преследовали странные видения, такие яркие и живые, что больше походили на галлюцинации, но я не уверена, происходило ли это на самом деле или же мне снился сон. Может, я забыла что-нибудь важное? — Она снова взяла тост и в упор взглянула на Коула.
«Очень важное», — подумал Коул, припоминая, как Диана устроилась у него на коленях вскоре после вылета в Хьюстон. Пока самолет набирал высоту, она со смехом читала детские стихи с глупенькими, нелепыми концовками, придающими им веселый тон.
Диана прильнула к нему в поцелуе, а затем сунула ладонь ему под смокинг и обхватила другой рукой его за шею — сначала робко, а затем требовательно, прижимая к себе. Коул следил, чтобы дело не зашло слишком далеко, а его прелестная жена наслаждалась игривой, не вполне трезвой и на редкость эффективной тактикой, предназначенной для того, чтобы выяснить, насколько он способен держать себя в руках.
На высоте тридцати двух тысяч футов он наконец не выдержал и рухнул на диван, увлекая ее за собой. Этим утром он отчаянно старался забыть то, что Диана не могла вспомнить. Но с другой стороны, ее забывчивость была только к лучшему, поскольку случившееся никогда не повторится.
— Ничего достойного внимания, — ответил Коул на ее вопрос.
