Пять поэм

Горше перца, и в них зарождение сна.

К семенам этим страсть в каждом дышит яджудже;
Их проглотят — и в дреме повалятся тут же.

Если месяца льются начальные дни,
Словно черви, в волненье приходят они.

И пока не придет полнолунье, нимало
Не смирившись, едят всё, что в руки попало.

Но когда станет месяц ущербным, у них
Пропадает их жадность: их голод затих.

Каждый год к ним из черного облака черный
Упадает дракон, и толпою проворной

Дивы мчатся к дракону. Велик он весьма.
Им всех этих зверей насыщается тьма.

Ожидая съедобного с целое море,
Что гремящая туча подарит им вскоре,

Так вопит это скопище дьявольских стад,
Что их степь уж не степь, а бушующий ад.

Кровь дракона испив — им их пир не зазорен —
Целый месяц не пьют и не трогают зерен,

Лишь едят они листья да корни. Недуг
Им неведом. Когда же кого-нибудь вдруг

Час последний настигнет, — его, без урона
Для здоровья, пожрут: им ведь мало дракона.

Ты не встретишь гробниц в их соленой земле.
Нет уснувших в земной, всем назначенной мгле.

Да, достоинство этой яджуджской равнины
Только в том, что в земле нету их мертвечины.

Царь, яджуджи на нас нападают порой.
Грабит наши жилища их яростный рой,

Угоняет овец пышнорунного стада,
Всю сжирает еду. Нет с клыкастыми слада!

Хоть бегут от волков без оглядки стада,
Их пугает сильней эта песья орда.

Чтоб избегнуть их гнета, их лютой расправы,
Убиенья, угона в их дикие травы,

Словно птицы, от зверя взлетевшие ввысь,
На гранит этих гор мы от них взобрались.

Нету сил у безмозглого злого народа
Ввысь взобраться. Но вот твоего мы прихода

Дождались. Отврати от покорных напасть!
Дай, о царь, пред тобой с благодарностью пасть!»

И, проведав, что лапы любого яджуджа
Опрокинут слонов многомощного Уджа[471],

Царь воздвиг свой железный, невиданный вал,
Чтоб до Судного дня он в веках пребывал…

* * *

Благодатной звезды стало явно пыланье.
Царь направился в путь, в нем горело желанье

Видеть город в пределах безвестной земли.