Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

<Декабрь 1905>

Братьям[24]

Новый год я встречаю не гордыми, мощными гимнами.
Новый год к нам подкрался средь стынущих тел мертвецов.
Но молчать не могу. Буду плакаться с вьюгами зимними
Над могилами павших — нам близких и милых — борцов.

Будь я сердцем суровей — лишь местью святою звучала бы
Эта песня моя, увлекая вперед и вперед.
Но не верен мне голос. Протяжной, медлительной жалобой
Провожаю кровавый — для многих неконченный — год.

Сердце слишком полно неотмщенными алыми обидами,
И молчать не могу, — для молчанья не стало бы сил.
Но простите, коль песни мои прозвучат панихидами
Над холмами несчетных — нам близких и милых — могил.

<Декабрь 1905>

Ты говоришь, что мы устали…

Ты говоришь, что мы устали,
Что и теперь, при свете дня,
В созданьях наших нет огня,
Что гибкий голос твердой стали
Обвит в них сумраком печали
И раздается, чуть звеня.

Но ведь для нас вся жизнь — тревога…
Лишь для того, чтоб отдохнуть,
Мы коротаем песней путь.
И вот теперь, когда нас много, —
У заповедного порога
Нас в песнях сменит кто-нибудь.

Мы не поэты, мы — предтечи
Пред тем, кого покамест нет.
Но он придет — и будет свет,
И будет радость бурной встречи,
И вспыхнут радостные речи,
И он нам скажет: «Я — поэт!»

Он не пришел, но он меж нами.
Он в шахтах уголь достает,
Он тяжким молотом кует,
Он раздувает в горне пламя,
В его руках победы знамя —
Он не пришел, но он придет.

Ты прав, мой друг, — и мы устали.
Мы — предрассветная звезда,
Мы в солнце гаснем без следа.
Но близок он. Из гибкой стали
Создаст он чуждые печали
Напевы воли и труда.

<1905>

Старый дом

Воздух к вечеру прозрачен.
Ветер тише. Пыли нет.
Старый дом тревожно-мрачен.
В старом доме поздний свет.

Кто-то щурится пугливо,
Кто-то ходит за окном…
А ведь было: спал счастливо,
Спал спокойно старый дом.

Спали лапчатые ели,
Спали мощные дубы.
На деревне песни пели
Истомленные рабы.