Женщина вошла как-то по-хозяйски уверенно и твердо; с достоинством, даже несколько высокомерно, кивнула вставшему — ей навстречу Сергею.
— Присаживайтесь, Галина Александровна, — сказал Сергей как можно любезнее. — И вы тоже, — кивнул он Жаткину.
— Я вас слушаю, — требовательно произнесла Скляревская, опускаясь на стул. — Курить у вас, надеюсь, можно?
Не дожидаясь ответа, она вынула из большой черной сумки и положила перед собой блестящую от целлофана пеструю коробочку с сигаретами и изящную заграничную зажигалку.
— Пожалуйста, пожалуйста, — радушно ответил Сергей, соображая про себя, как лучше начать разговор.
Работа уже давно приучила его быстро разбираться в людях. Профессиональное чутье мгновенно подсказывало ему правильную линию поведения. Но бывали, конечно, и ошибки, более или менее значительные, утвердившие правило: никогда не доверять до конца первым впечатлениям о человеке — они порой обманчивы.
Первое впечатление о Скляревской было неблагоприятным. Под внешней чопорностью и самоуверенным спокойствием Сергей ощутил в ней что-то настораживающее, что-то неискреннее, но это могло быть и результатом полученных ранее, весьма неопределенных сведений и потому требовало проверки.
— Так я вас слушаю, товарищ, — закуривая, холодно произнесла Скляревская.
Сергей не спеша закурил вслед за ней и, откинувшись на спинку кресла и как бы давая понять, что разговор будет вполне доверительным и свободным, сказал:
— Речь, Галина Александровна, пойдет о неприятном случае в вашей гостинице позавчера.
— О кошмарном Случае, — строго поправила его Скляревская и, прижав пальцы к вискам, добавила: — Ах, я вторую ночь не могу уснуть из-за этого. Никакое снотворное не помогает.
При упоминании о снотворном Сергей невольно насторожился.
— Да, я вас понимаю. Но чтобы уж никакое снотворное не помогало… — Он усмехнулся сочувственно. — Вы что принимаете?
— Ах, все подряд, — страдальчески махнула рукой Скляревская. — И невыносимая мигрень весь день. Невыносимая!
Она снова прижала пальцы к вискам.
— Все-таки помогите нам разобраться в этом деле, — мягко произнес Сергей.
— Боже мой, ну конечно! Все, что в моих силах. Спрашивайте, пожалуйста.
— Вы видели эту самую Горлину?
— Видела. Такая молодая, красивая, со вкусом одета. Боже мой, какое несчастье!
Она нервно затянулась сигаретой.
— Вы из своего окошечка ее видели?
— Конечно. Разве я могу выйти? У нас кошмарная работа. Секунды свободной нет.
— Да, да, — сочувственно откликнулся Сергей. — Масса народу, и все ждут, нервничают.
— Ах, если бы вы знали, как тяжело отказывать людям! Но гостиница не резиновая, вы понимаете?
— Конечно.
«Неплохая артистка, — подумал Сергей. — Но и не умна, кажется. Сама же переводит разговор в невыгодное для себя русло. Впрочем, не нарочно ли? Проверим. Она ведь не знает истинную причину смерти».
— А что Горлина делала, когда вы ее заметили?
— Я не помню точно. Но она была очень грустной и озабоченной.
— Может быть, ей уже нездоровилось?
— Знаете, — Скляревская оживилась и сделала энергичный жест рукой, словно останавливая Сергея. — Кажется, вы правы. Да, да, ей, наверное, уже нездоровилось. У бедняжки был очень плохой вид. Я сразу заметила.
«Так, — удовлетворенно констатировал про себя Сергей. — Больше она уже не упомянет, что гостиница не резиновая. Появился новый аргумент, более достоверный. Да, ты, милая, хитришь. И не очень умно».
— Наверное, поэтому вы и решили ее устроить, хотя с номерами было трудно? — как бы восхищаясь ее чуткостью, спросил Сергей.
— Ну конечно! Боже мой, я тоже, в конце концов, женщина. Это же кошмар — оказаться больной в чужом городе, одна… Правда, ее привез какой-то знакомый, но тут же бросил, ушел, вместо того чтобы…
«Вот, вот, теперь уже можно упомянуть и о нем», — подумал Сергей.
— Он сам вас просил о номере?
— В таких случаях меня не надо просить, — гордо возразила Скляревская. — 'Он только подал документы, как я уже все поняла и отдала ей последний свободный номер.
— Вы очень чуткая и наблюдательная женщина, — улыбнулся Сергей.
— Ну что вы! Самая обыкновенная, — снисходительно пожала полными плечами Скляревская, явно, однако, польщенная его комплиментом.
— И он не говорил вам, что она больна?
— Вы слишком много хотите от мужчин. В большинстве случаев они такие невнимательные.
В ее голосе неожиданно прозвучала кокетливая нотка.
— Впрочем, — равнодушно заметил Сергей, — это мы узнаем от него самого. Я еще с ним не беседовал.
Впервые за время разговора в глазах Скляревской мелькнула настороженность, и она, не удержавшись, воскликнула:
— Так вы знаете, кто он такой?
Сергей взглянул на часы.
— Да, он скоро здесь будет. — И, обернувшись к молча сидевшему в стороне Жаткину, попросил: — Поглядите, кстати. Может быть, он уже пришел?
Тот поспешно встал и вышел из кабинета.
— Мне даже видеть его неприятно, — враждебно заметила Скляревская, на секунду теряя свой царственно спокойный вид.
«Ну, еще бы», — усмехнулся про себя Сергей.
— Называется, сослуживец, — с негодованием продолжала между тем Скляревская. — Бросить женщину в таком…
— Сослуживец? — невольно вырвалось у Сергея.
— Да, он так себя назвал. Якобы случайно встретил ее на вокзале. Бессердечный он человек, а не сослуживец!
В этот момент вернулся Жатки ни доложил:
— Гражданин здесь, товарищ подполковник.
— Что ж, Галина Александровна, — сказал Сергей, вставая. — Я больше не смею вас задерживать. Спасибо и извините, что потревожили. Разрешите, я вас провожу?
— Ах, что вы! — кокетливо улыбнулась Скляревская. — Мне неловко вас затруднять…
— Какое же тут затруднение? Надо восстановить в ваших глазах репутацию мужчин, — ответно улыбнулся Сергей, краем глаза перехватив удивленный взгляд Жаткина.
Они вышли в коридор.
Около двери кабинета на длинном диване сидел Семенов, нервно теребя в руках свою пушистую шапку. Лоб и пухлые щеки его блестели от пота. Увидев Сергея, он сделал движение, чтобы подняться. Но тут он заметил Скляревскую и застыл на месте, поспешно отведя глаза, И Сергей отметил это про себя.
— Одну минуту, — сухо сказал он Семенову. — Я сейчас вернусь.
Скляревская прошла вперед, величественно вскинув голову и старательно не глядя в сторону Семенова. Только по плотно сжатым губам и напряженному, устремленному вперед взгляду можно было
