197
198
Там же. С. 196
199
200
Напомним, что для пушкинского Сальери отказ от еды во имя творчества — само собой разумеющееся условие создания подлинного произведения искусства: «Нередко, просидев в безмолвной келье / Два, три дня,
Напротив, Моцарт у Пушкина бросает свое знаменитое: «Но божество мое проголодалось».
201
Интересно, что этим двум темам посвящены две пушкинские «Маленькие трагедии», соответственно, — «Каменный гость» и «Скупой рыцарь».
202
Ср. с комментарием к этой сцене самого Формана (о пирожных режиссер, понятное дело, не упоминает):
«…он отчаянно хочет наставить рога Моцарту, победить его хоть в чем-то, взять над ним верх любым доступным способом» (
203
На самом деле, эпизод снимался в Праге. См. об этом в нашей работе далее.
204
205
Там же. С. 345.
206
Там же. С. 349.
207
Возникает закономерный вопрос: насколько значима роль мотивов сладостей и вина в пьесе П. Шеффера «Амадей» (которая послужила для фильма Формана литературной основой)? Весьма значима, только в пьесе эти мотивы трактуются гораздо прямолинейнее, чем в фильме, что называется, — «в лоб». Шеффер заставляет Сальери обращаться к зрителям со следующим «разъяснительным» монологом:
«Мне и самому как-то неловко, что первый грех, в котором следует вам признаться — чревоугодие. Да, я сластена! Мое итальянское обжорство, несомненно, детская слабость. Истина в том, дорогие друзья, что, как я ни старался, одолеть свое пристрастие к кондитерским изделиям Северной Италии, где я родился, мне так и не удалось».
Приведем также выразительную реплику шефферовского Моцарта:
«Хотите выпить?.. Вино хорошее! У моей двери кто-то оставляет три бутылки каждый день. Не знаю кто. Разве это не удивительно? Бесплатное вино, дарованное с любовью».
208
