большой массе, характеристики и несущего, и главного луча основного оружия изменились – они стали лучше, а сами лучи – гораздо жестче. У меня мелькнула мысль, а не выстрелить ли мне прямо сейчас, но я опасался попасть в планету, поэтому решил продолжать действовать так, как и задумал.
С ускорением порядка 7500g я круто изменил траекторию полета, развернув корабль над самым солнцем, – звездолет 'напрягся' и 'потяжелел'; мгновения времени приобрели почти что вес вечности, а мы все, стиснув зубы, терпели в своих антигравитационных креслах пятикратную перегрузку – но после этого маневра корабль стал нацелен прямо на группу планет. Расстояние между ними и звездой было немногим больше 8 световых минут, а между мной и планетами – около 12, следовательно, чтобы долететь к планетам с той же скоростью, что и раньше, нам понадобится минут 20. Если меня не остановят, то минут через 15-25 я выстрелю – у людей на планетах еще есть минимум четверть часа жизни до моего выстрела, если, повторюсь, меня не убьют; также у жителей планет, в лучшем случае, будет еще четверть часа существования даже после моего удачного выстрела, но это все – предел: больше времени у них не будет совсем, если, конечно же, мой корабль не поразят или же если я сам не выстрелю мимо (и то, что я сейчас пишу эти строки, отнюдь не означает, что меня не убили тогда, ведь уже перед войной я был бессмертным!), но, чтобы излишне не интриговать тебя, мой читатель, я скажу заранее, что тогда я не погиб.
Теперь мой замысел поняли все. Стрелять по моему кораблю основным оружием было небезопасно, потому что был высок риск попадания или в солнце, или же в какую-нибудь планету – остается антиматерия, но для этого нужно успеть приблизиться на достаточное расстояние, а время идет и идет, а я все ближе и ближе к 'косяку планет'.
…Акула не проплывет мимо – теперь ее мускулистое тело скользит прямо на пловца, и человек со страхом в сердце надеется на свой нож. Закрыта пасть, не двигается верхний плавник, неподвижны боковые плавники, и только хвост, изгибаясь, приближает хищницу к своей цели.
…Я только что развернул корабль над солнцем, и через четверть часа мы вот-вот пролетим под планетами (хотя в космосе понятия 'над чем-то' и 'под чем-то' теряют тот смысл, который был у них на планетах: я с такой же уверенностью могу сказать, что развернул свой корабль под звездой и вот-вот окажусь над планетами, и это тоже будет верно)… так вот, гигантское светило осталось позади моего звездолета, посылая ему во след пламя своих лучей, а планеты набегали на нас, увеличиваясь на экранах все больше и больше… – пришло время – цель определена, приказ ясен, секундомер пущен и монотонно отсчитывает отрезки времени – прошлое отодвинулось куда-то очень далеко, будущее еще больше покрылось мраком неизвестности, отчего настоящее, избавившись от груза минувших эпох и грядущих тысячелетий, приобрело свою истинную реалистичность. Продолжающееся сейчас – это один из пиковых моментов моей жизни, который навсегда будет одним из моих ярчайших воспоминаний! Что бы ни случилось в будущем, но первая атака на планеты навсегда останется первой, и ее величие будет еще долго затмевать всевозможные мелочи моей жизни!
Об этом ли мечтали люди глядя вверх на вечное голубое небо и на бездонные звездные дали? Об этом ли мечтали они еще с древнейших времен, когда голодные, томимые холодом и зноем, искали себе пропитание, используя только лишь примитивные каменные орудия? Об этом ли?! Об этом ли мечтали они, поселяя богов в недоступной вышине и поклоняясь им; об этом ли мечтали люди, сверяя по звездам свою жизнь и свой путь в поднебесном мире? Нет, нет не об этом мечтали люди: ни когда они еще просто смотрели на небо, ни когда они оторвались от земли и устремились ввысь в заоблачные дали, ни когда они покинули свою теплую голубоватую Родину и твердой ногой встали на почву другого мира – нет, не об этом мечтали они, не об этом! Люди надеялись на новые встречи, быть может, даже с братским разумом, надеялись найти что-нибудь интересное и полезное на открытых ими звездных системах; они надеялись… – и что же? В какой-то мере их надежды оправдались, но в своих высоких мечтаниях они и не думали, что звезды изменят их самих, что они будут безо всякого принуждения роком уничтожать друг друга целыми планетарными системами и что цифры убитых в звездных войнах будут исчисляться числами с невероятным количеством нулей!
Время течет, изменяя все вокруг, изменяя и людей во время их звездного пути: романтические грезы о звездных далях тают как дым, в то время как боевой корабль расстреливает планеты… – Галактика становится исхоженной и изъезженной вдоль и поперек – мечтать не о чем, но люди, как и их далекие предки, все равно мечтают о звездах, о неизведанных мирах, которые находятся где-то там, вдалеке, и тем самым, как века и тысячелетия назад, в прошлом, умаляют значение разрушительных войн на своем долгом пути к лучшему – люди рождены не для разрушения, а для созидания!
Война – жуткое временное явление, которое периодически происходит для того, чтобы мы, люди, еще больше ценили мир и с еще большей пользой использовали спокойное мирное время; при этом война уменьшает моральную стоимость денег, тем самым, взывает к лучшим человеческим чувствам: к патриотизму, к верности, к состраданию и к любви, принижая гордыню и чванство, уменьшая агрессивность общества в целом и возвращая понятию 'человечность' его истинный, незатасканный смысл.
…А тем временем планеты стремительно приближались к звездолету, и я чувствовал взгляды миллиардов людей, направленные на меня – они смотрели на меня и ждали, чем все это для них кончится…
А я вспоминал Халу, вспоминал, как я охотился, когда нападал на стадо и сильным жестоким ударом своего бронированного кулака валил ближайшее животное – тогда все стадо смотрело на меня, и каждый зверь думал про себя: 'Только не я, только не я – пусть это будет кто-нибудь другой', – но кто-то из них все равно падал под ударом моего кулака – повезло другим, а не ему!
О, да, меня еще можно было остановить, и противник предпринял несколько попыток сделать это, но пучки антиматерии проходили мимо меня раз за разом – слегка меняя скорость и направление движения, мне удавалось, пока еще удавалось, избегать гибельного ожога антиматерией. Примерно раз двадцать где- то вдалеке от моего корабля взрывались псевдозвезды – неприятель стрелял довольно точно, но мы пока еще удачно контролировали все его попытки поразить нас, раз за разом сбрасывая с себя несущие лучи, а потом смотрели, как на их концах через некоторое время вспыхивали далекие и безопасные для нас псевдозвезды.
Короткие минуты полета казались мне долгими, как сама жизнь. Основной луч был уже давно готов, но я ждал, я ждал, не применяя его, когда же, наконец, можно будет нанести верный неотразимый удар.
…И вот оно – пора, пришло время! Я чуть-чуть промедлил, пытаясь еще глубже постичь этот миг, важнейший миг в моей жизни и почти самый важный миг для людей на этих планетах.
Власть над миром! Власть над жизнями людей, власть над их душами и их временем! – хотя вернее было бы сказать: 'Власть над их смертями!' – это мой миг, мое время – и власть над жизнями триллионов у меня в руках!
Красная кровь и черная вечность!!!
Я могу пролететь мимо и не стрелять, и тогда все эти люди будут жить, быть может, еще долго, а быть может, кто-нибудь другой придет сразу же после меня и сделает свое страшное дело.
Если бы у меня была бы эта возможность, это право на чужую смерть, в самом начале войны, то я, без сомнения, предоставил бы другим право решать жить или не жить этим триллионам людей, а так…
Человек в мирное время не похож на самого себя во время сражения – они разные, хоть и носят одно и то же имя, и выглядят одинаково!
А я не пылинка, гонимая бурей, бросаемая из стороны в сторону и не понимающая что идет, зачем, почему и когда все это кончится: сейчас я четко понимаю, зачем я здесь, почему я сейчас выстрелю и примерно знаю, когда кончится война. Я могу навязать свою волю этой буре, под названием 'битва между звезд', я сильнее ее потому, что уверен в себе. Я не предполагаю, что знаю, – я точно знаю это!
Да, в этот прекрасный миг перед выстрелом, я хотел убивать, жаждал крови, власти над чужой жизнью и ощущения собственной силы – но если бы не предыдущие 60 дней битвы, наши огромные потери и наше близкое поражение, то я сам вряд ли дошел бы до такого кровожадного состояния!
И у меня было право на это: я реализовывал то моральное право, которое есть у каждого человека: право забрать жизнь у другого, – и сейчас, в сражении, это моральное право совпало с законом людей, который дал мне оружие и одобрил смерть неприятеля. В противовес войне, в мирное время моральное право на лишение жизни другого человека вступает в противоречие с законом общества, который запрещает убийство и которому каждый должен покориться. Корни этого права на отнятие жизни у любого другого человека уходят в самое допервобытное состояние человечества, и чем люди с течением времени
