домашним светом; и был страх в наших сердцах, и боялись мы, и они боялись нас; и не было в нас милосердия, и не было в нас жестокости – мы просто не могли постигнуть в полной мере размер того, что делали, ибо цели наши были слишком далеко от нас, слишком далеко… Прыжок, выстрел, отход с запутыванием следов – и опять сначала… – и ни разу мы не увидели результата рук своих, но знали мы, что страх и смерть оставляли мы за собой на планетах, – и они ненавидели нас, весь наш экипаж, целиком, за то, что он есть, – и жаждали они нашей смерти; но не знали мы, что радуются пославшие нас, что радуются наши миры и, морально поддерживая нас, желают нам удачи… – и шли мы дальше, и выполняли мы свой долг, и знали мы, что это правильно.
Безжизненные миры – черные дыры, нейтронные звезды, белые карлики, тесные пары звезд, туманности и плотные облака пыли – все эти неприглядные места оставляли мы за собой и вновь с оружием в руках возвращались к жилым мирам. Боль в сердце, страх в душе, сосредоточенное спокойствие разума и воля в глазах – а над всем этим – долг, – так и шел я по миру, давя на него своей силой, сея ужас перед собой и оставляя кровь позади себя.
Так продолжалось около двух месяцев – мы сделали больше тридцати выстрелов, а наш противник по нам не успел выстрелить ни разу, но пришло время, и враги наши приспособились к моей манере ведения боя, и поймали они нас на отходе: мы выпрыгнули возле двойной звездной системы, намереваясь, как обычно, замести за собой следы, но здесь нас уже ждали – группа вражеских кораблей располагалась слишком далеко от нас для того, чтобы стрелять, однако они записали исходные данные нашего прыжка и организовали погоню.
Я совершил новый прыжок. Противник не отстал от нас – нам следовало или попытаться еще раз запутать следы, или же отходить к своим, но мы не успели выбрать ни один из этих вариантов, потому что несколько вражеских кораблей почти настигли нас. Пока они были слишком далеко, чтобы помешать нам прыгать, но, в то же время, они были достаточно близко к нам – и мы не могли запутать свои следы в бездне космоса: неприятель был неподалеку и вскоре настигнет нас – нам нужно уходить к своим, и уходить побыстрее.
Штурман сообщил, что нам необходимо сделать еще несколько прыжков прежде, чем мы достигнем ближайшей группировки наших войск. И мой разум, и мое сердце согласились друг с другом, что дело – плохо. Мы вновь прыгнули. Успеем ли мы достичь своих? Я думаю, что, скорее всего, – нет: у нас нет времени на эти несколько прыжков.
Пора спасаться у рентгеновского пульсара – ситуация обострялась так, как я и предполагал. До ближайшего пульсара был всего один прыжок – в этом нам повезло, и звездолет, не теряя ни секунды, скользнул туда. Мы прыгнули, у меня на корабле был хороший штурман – он все рассчитал верно, и крейсер вышел в пространство не слишком близко, но и не слишком далеко от звезды. Корабль шел курсом примерно перпендикулярным к плоскости излучения. Вокруг нас не было кораблей противника – здесь нас не ждали!
А вот и они! Крейсера противника появлялись один за другим позади и по бокам от нас – преследователи настигли нас. Сердцем чувствую, что они удивились и испугались, поняв, что мы идем к пульсару, но побороли свой страх и продолжали двигаться за нами. Я видел на экране, как несущие лучи с их кораблей протянулись ко мне, и как они исчезли, рассыпавшись в прах, – в столь быстропеременном распределении массы и энергии стрелять нельзя! Они ускорялись, стараясь приблизиться к моему кораблю на расстояние выстрела антиматерией, но я тоже увеличивал скорость, не давая им возможности настигнуть меня, одновременно с этим начав изгибать траекторию полета, устремляя свой корабль к нейтронной звезде.
Я глянул на нее – какая красота была вокруг меня! Огненный шар нормальной звезды был похож на грушу, ее вытянутый носик смотрел прямо на нейтронную звезду, а та лежала такая маленькая и такая хрупкая… Что маленькая – это верно: ее радиус составлял около десяти километров, но вот что хрупкая… При плотности в сто триллионов раз большей, чем плотность воды, звезда представляет собой одно гигантское атомное ядро, состоящее из нейтронов – к тому же у 'хрупкой' малышки столь чудовищное поле тяготения, которое лишь немногим уступает гравитационному полю самой черной дыры!
Струя плазмы стекала с носика гигантской груши и кольцами навивалась на магнитное поле нейтронной звезды, образуя диск. По нему ходили волны, настоящие волны с брызгами из плазмы, которая как с горы стекала по силовым линиям магнитного поля на магнитные полюса, и уже оттуда, с полюсов, в противоположные стороны били пучки рентгеновского излучения, такие плотные, что казались твердыми. В целом нейтронная звезда излучала энергии почти столько же, сколько излучают девяносто тысяч Солнц вместе взятые, и как гигантская мельница крутила она своими 'прожекторами' по Вселенной с периодом более тринадцати секунд! Какая величественная картина!
…Теперь наш корабль летел уже под очень небольшим углом к плоскости излучения, постепенно приближаясь к пульсару все ближе и ближе. Наша броня пока еще спасала нас и от рассеянного жесткого излучения, и от магнитного поля звезды. Я запустил специально написанную для этого случая программу, и перевел корабль в автоматический режим полета. Все ближе и ближе приближались исполинские пучки рентгена, все ближе и ближе мелькали они перед нами. Мы летели почти прямо на звезду, и она была там, перед нами, маленькая и почти невидимая; и мы стремились к ней, как будто бы она звала нас…
Все, кончено – перед нами мелькнул один пучок излучения, а уже позади нас – другой: мы прошли – у нас все получилось!
У волка сто дорог, а у преследующих его псов – одна.
Теперь эта звездная 'мельница' встала на пути у наших преследователей. На моих глазах один из звездолетов противника попал в конус излучения – и мы все увидели, как его мгновенно разорвало на атомы. Теперь я точно знаю – у преследователей нет такой программы, как у меня, и они пытаются преодолеть препятствие, ведя свои корабли в полуавтоматическом режиме. Что ж, теперь им следует надеяться только на свое везение, а также на то, что их время умирать еще не пришло.
Я выровнял траекторию полета – теперь мой корабль уходил от плоскости излучения почти под прямым углом. Я включил почти предельное ускорение – восьмикратная перегрузка вдавила меня в кресло: не было сил ни думать, ни страдать, ни хотеть чего-либо – остались лишь силы на то, чтобы ждать конца этого ада… – а тем временем мы удалялись от звезды все быстрее и быстрее. Нагрузка камнем давила на тело, на руки, на ноги и на голову; сердце гулко стучало – тяжесть, везде одна только тяжесть.
Корабль разогнался до заранее заданного значения скорости, а затем система автоматически выключила ускорение.
Я полежал немного в кресле, стараясь прийти в себя, а потом посмотрел на наших преследователей: они были там, за нашей спиной: большая часть их осталась за плоскостью излучения, не желая искушать судьбу; часть кораблей погибла, пытаясь пройти, на кто-то из храбрецов все-таки прорвался, и теперь они разгоняются, пытаясь настичь нас, но мы уже далеко от них, слишком далеко… Они излишне долго преодолевали препятствие, поэтому опоздали, и теперь время – наше! Оно подмигивает нам и улыбается, оно готово выполнить для нас все наши желания, это вечно непоседливое время!
Мы оторвались от погони, и хотя расстояние было все еще достаточным для стрельбы основным оружием, наш противник стрелять не мог из-за того, что его корабли находились пока еще слишком близко к плоскости излучения рентгеновского пульсара; из-за этого же, и мы тоже не могли стрелять по ним, но наша главная цель – уйти от погони – и мы уходим от нее, выскальзывая из почти захлопнувшейся ловушки!
Как настоящий чемпион, я пришел к финишу первым – оказывается, на лезвии ножа тоже вполне достаточно места – нужно только уметь удержаться на нем! Пока они думали, волновались и рассчитывали, как бы пройти в полуавтоматическом режиме, мучаясь от неизвестности и страха и теряя при этом драгоценное время, – мы прошли легко, не напрягаясь, в автоматическом режиме, просто, быстро и без проблем.
Время наше – теперь оно за нас.
Наш корабль уже удалился на достаточное расстояние, и мы вышли в довольно спокойное пространство-время, поэтому штурман, никуда не торопясь, начал рассчитывать прыжок и вскоре подсчитал, что мы сможем всего двумя прыжками добраться к одной из наших баз.
Умный человек успешно выпутается из сложной ситуации, а мудрый – в нее и не попадет!
Наши противники умны: они подготовили нам ловушку – мы же поступили мудро: мы нашли выход из нее еще до того, как неприятель устроил ее нам!
