– Эй ты, колдун!.. Чего нос повесил? Я тебе говорю, слышишь? Как тебя?… Сицилиец с пиратского корабля!
Клеон поспешно обернулся. Стоя у костра, один из легионеров четвертой стражи махал ему рукой:
– В моем котелке хватит каши и на твою долю – валяй сюда! Ведь проголодался?…
– Идем, Лев! – обрадовался мальчик.
Но, едва они сделали несколько шагов, появился центурион.
– Куда! – остановил он Клеона. – Тебе было сказано: ждать, не отходя от палатки.
– Нас позвал тот добрый легионер… Он хотел дать нам каши.
– Успеешь. Каша не убежит. И добрый легионер – тоже. Следуй за мной!
Клеон со вздохом повиновался, и они побрели за центурионом. Он привел их к преториуму и, откинув полу палатки, сказал:
– Вот мальчик, которого ты желал видеть.
Клодий отложил в сторону покрытую воском дощечку, на которой что-то писал заостренной палочкой, и кивнул Клеону:
– Подойди.
Клеон сделал шаг в палатку. Лев – за ним.
– Это еще что за зверь? – удивился претор.
– Собака, – ответил Клеон, кладя руку на шею Льва.
– Я это вижу. Но почему она здесь?
– Мы никогда не разлучаемся с тех пор, как я нашел ее.
– Вот как? Но теперь вам придется расстаться. Прикажи твоему псу выйти и ожидать тебя возле палатки.
– Только чтобы его не дразнили! – предупредил Клеон.
– Ого! Ты ставишь условия? – усмехнулся претор.
Клеон вспыхнул и, указывая на преториум, сказал Льву:
– Иди туда и сиди смирно. Слышишь?
Лев приподнял ухо и вопросительно посмотрел на хозяина: неужели тот серьезно требует, чтобы он ушел?
– Иди, иди, – настойчиво повторил мальчик. – Жди меня там.
Лев с недовольным видом направился к выходу и уселся на преториуме мордой к палатке, чтобы по первому зову броситься на помощь хозяину.
Претор приказал центуриону опустить полу палатки и, повернувшись к Клеону, исподлобья оглядел его:
– Итак, ты лазутчик Спартака?
Мальчик, приготовившийся к этому вопросу, возмущенно вздернул голову:
– Не сам ли ты только что говорил, что спуститься с горы невозможно?… Об этом Спартаке я впервые услышал здесь, в лагере.
– Да?… – Претор недоверчиво прищурился. – Странно! Все пастухи и дровосеки в окрестностях только и говорят, что о нем. А ты, судя по твоей собаке, пастух.
– Да, я был пастухом дома, в Сицилии. Я пас овец… своих овец. И Лев со мной. А потом нас схватили пираты.
– Послушай, мальчик, говори правду. Все равно мы ее узнаем. Из какого имения ты бежал?
– Боги свидетели, я не лгу! Я жил с отцом и матерью еще два дня назад… Позволь рассказать тебе все по порядку.
Претор в знак согласия наклонил голову, и Клеон рассказал свою историю, вплоть до той минуты, как он, услыхав, что пираты собираются требовать выкуп с отца своей пленницы, имение которого где-то здесь, неподалеку, возле города Нолы, решил его предупредить и бежал с корабля пиратов. За исключением конца, рассказ был правдив, и Клодий, казалось, поверил ему.
– Хорошо, – сказал он. – Предположим, все это истина. А знаешь ли ты имя этого римского гражданина или его дочери?
– Нет, пираты не называли его.
– Как же ты хотел его разыскать? В окрестностях Нолы много имений.
– Я ходил бы из одной усадьбы в другую, пока не нашел бы ту, которая мне нужна.
Клодий насмешливо улыбнулся:
– Ты надеялся настолько опередить пиратов?
– Да… – прошептал Клеон, поставленный в тупик этим вопросом.
– Не имея понятия ни о дороге, ни об имени владельца латифундии?[36]
