А оказалось, они - другие. Не лучше и не хуже - просто совсем другие.
В Сухуми передвигаться по городу надо было не спеша. Человек, живущий напротив места работы, выходил из дома за час до начала рабочего дня. По дороге непременно встречались соседи, знакомые, друзья… Одному - улыбнулся, другому - руку пожал, третьего - обнял, спросил о делах…
- Ну, это провинция, - скажете вы. И ошибетесь. Неторопливость - первичная форма вежливости ко всем окружающим. Человек всем своим видом показывает, что вы ему небезразличны. Что он готов разделить ваши радости и посочувствовать вашему горю. Он согласен подарить вам самое дорогое, что у него есть, - время своей жизни. И ждет того же от вас.
Как, вам некогда поприветствовать знакомого или вы в спешке его не заметили?!.. А проводить его на поезд?!.. А в последний путь?!!!
В России не спешат только бомжи. У всех остальных времени всегда не хватает. Здесь полагают, что свободное время - признак несостоятельности. Раз ты не слишком занят и не спешишь, значит, никому и не нужен. Поэтому не задерживайся для пустословия по дороге в магазин. Не роняй достоинства!
В Сухуми оставить продавцу мелочь значило показать ему свое уважение. Страсть к округлению цен была всеобщей и почему-то ассоциировалась с широтой души. Иногда и продавцы демонстрировали знакомым свои добрые чувства. Я сам, случалось, покупал шоколадки стоимостью 1 р. 17 к. за один рубль ровно.
В России при попытке элегантно оставить на кассе мелочь я услышал:
- Заберите свои копейки. Я не нищая!
Довольно быстро я научился спешить и небрежным жестом смахивать с прилавков в карман медяки. На освоение других норм ушли месяцы и годы.
Не обниматься и не целоваться со знакомыми при встрече. Особенно если виделись накануне.
Не вскакивать, если в комнату вошел мужчина старше тебя лет на восемь-десять.
Не болтать лишнего. А это сложно - никогда ведь не знаешь точно, что именно окажется лишним.
Вот, например, прощаясь с людьми, с которыми только что познакомился, я говорил по привычке:
- Заходите. Будем очень рады.
Что это означало бы у нас, как вы думаете? Может быть, нечто вроде “был рад с вами познакомиться?” Или, “надеюсь, мы еще увидимся?” Ничего подобного! Здесь это прочитывалось даже не как приглашение, но - требование немедленно прийти в гости - в тот же день. В крайнем случае на следующий. И не на полчасика, а на весь день, вечер и большую часть ночи. Квартира, в которой мы с Людмилой жили, была очень небольшой. То есть в квартире жили ее родители. А мы - в шестиметровой комнате, где располагались: пианино, книжный шкаф, раскладной диван-кровать и маленький журнальный столик. (Одно время там же стояла старая стиральная машина. Но ее удалось выкинуть, несмотря на бурные протесты старших.) Каким образом мы помещались там вместе с друзьями, объяснить не могу. Однако же помещались. И чувствовали себя уютно. Но когда наш тесный круг разрушали люди, чьи имена мы еле припоминали!.. Поздней ночью недовольным шепотом, чтобы никого не разбудить, жена спрашивала:
- Зачем ты их пригласил?
- Кто? Я? И в мыслях такого не было!
- Но я же сама слышала. Ты сказал “заходите”.
- Ну и что?
- Как это “ну и что”? Пригласил - они пришли.
- Да я их не приглашал! Я просто так сказал!
- Учи русский, дикарь!
Русский давался с трудом. Пушкина и Достоевского я читал в подлиннике и, кажется, все понимал. Вообще это был единственный язык, на котором я свободно говорил, думал и видел сны. И тем не менее, реальное значение многих понятий от меня ускользало. Простое, казалось бы, слово - “учиться”. В Сухуми это значило прийти за три дня до сессии в училище, узнать названия предметов, которые надо сдать, вопросы, на которые надо ответить, - и не опаздывать на экзамены. Вот и все. Таким нехитрым способом за год я прошел два курса. Моим коллегам-композиторам из горных абхазских деревень, вероятно, приходилось сложнее: по-русски они читали по складам, а на рояле играли одним пальцем. Правда, у них и стимул был - в недалеком будущем стать НАРОДНЫМИ АРТИСТАМИ РЕСПУБЛИКИ.
А что оказалось в России? На занятия ходить каждый день, записывать лекции, готовиться к семинарам, выполнять домашние задания. И после всего этого пятерка не гарантирована!.. А на меньшее я никак не мог согласиться.
В скором времени я сделал вывод, что в России слова строго значат то, что значат. Без всяких условностей и преувеличений. Вывод оказался неверным.
В Сухуми на вопрос: “Как дела?” - надо было отвечать, улыбнувшись: “Прекрасно”, “Хорошо” или “Нормально”. Считалось, что дела шли плохо только в одном случае - если умер кто-то из близких. Тогда полагалось носить траур - ходить в черной рубашке и не бриться как минимум сорок дней, а то и полгода- год. Человеку в трауре вопросов о делах не задавали.
В России на этот вопрос, обреченно взмахнув рукой, отвечали: “Ужасно”, “Кошмар”. Или - “Так себе…”. Но траура не носили. И женщины в черных платьях - не безутешные вдовы, а модницы. Многим черное к лицу. Вообще смерть здесь незаметна. Хотя умирают, возможно, не реже, чем в Сухуми.
- Что-то Алешки Петрова давно не видно.
- Да он умер.
- Что вы говорите! И давно?
- Уже год прошел.
- Правда? А я и не знал… М-да… жаль парня.
Конечно, за всеми не уследишь. Чтобы заслужить похороны с размахом, с которым хоронили сухумских пекарей и врачей, надо быть светилом - великим артистом или лидером страны… Так что если вам встретится человек с цветами, скорее всего, он идет не на поминки, а на юбилей. Или на свадьбу.
Если в Сухуми выйти погулять бедно или неряшливо одетым, то встретить знакомых практически невозможно. Хоть весь город исходи - никого. Нарядно одетый человек и шагу не может ступить, не ответив на приветствие. Только хорошо одевшись, ты понимал, что живешь в родном городе, где тебя знают и любят.
В России от хорошо одетого человека требуют объяснений:
- Ты куда это вырядился?
- Да вот, на день рождения пригласили.
Еще можно сказать “на концерт”, или в крайнем случае - “на свидание”.
И тогда прозвучит с облегчением: “А… ну-ну…”.
Если в Сухуми кто-нибудь в компании спрашивал: “Зайдем в кафе посидим?”, это означало, что он собирается всех угостить. В России может статься, что угощения ждут от того, кто первым согласился. Ну что ж, это, по крайней мере, логично…
Но вот взять простое слово - “дружба”. Что тут непонятного? Каждый легко ответит на вопрос, кто его друг и что это означает. Ну, например: человек ежедневно проводит в вашем доме несколько часов, ест и пьет за вашим столом. Вы говорите обо всем на свете и не имеете никаких тайн друг от друга. Иногда спорите по пустякам, потому что в основном совершенно согласны. Оказываете друг другу всякие услуги. Привыкаете к общению так, что чувствуете пустоту, когда его нет рядом. Кто он вам - друг? Не спешите с ответом. Лучше скажите: “Не знаю”. Очень возможно, что не только не друг, но даже и не приятель. Возьмет да и расскажет кое-что о ваших мыслях большому начальнику, от которого зависит и ваше, и его будущее. Просто чтобы тому преданность доказать…
В Сухуми не доносили. Не только на друзей, даже на знакомых и едва знакомых. Черт его знает почему. Анекдоты можно было рассказывать в любой компании. А в России меня научили понимать жест опасности - кто-нибудь, не поворачивая головы, скашивал глаза в сторону. Это означало: осторожно, вон тот - стукач.
В конце концов я научился понимать, что некоторые знакомые слова могли быть связаны с незнакомыми понятиями. И не только такие абстрактные, как “дружба” или “верность”, но и совершенно конкретные. Например, “вино”.
Я получил первую стипендию, и мой сокурсник - единственное существо мужского рода в группе, -
