* * *
С утра был дождь, к обеду потеплело,
и я, съев ланч, оправился гулять.
Выглядывало солнце то и дело,
чтоб путнику дорогу освещать.
Лес весь темнел, ущелье угрожало мне, оступившемуся, крутизной провала, ничего не выражало посвистыванье пеночки лесной. Зачем я здесь? Что всё же разглядела в Шотландии замолкшая душа? На дне оврага пело и кипело, медитативной лирикой глуша.
* * *
Покой и воля. Воля и покой.
Как сладко повторять: покой и воля.
Шотландское тревожит ветер поле,
и вьются мошки тучей над рекой.
Все превратятся в горные ручьи весной крутые горные дороги. Хрустя по гальке, берегите ноги, они, однако, ваши, не ничьи. Я жил в шотландском замке, здесь уют не отменял суровости природы. Шумят в ущелье дождевые воды. Написанное не даёт уснуть.
* * *
Осматривать замок на том берегу
и древнюю церковь на этом.
В окне ресторана узнать на бегу
угрюмого дядю с приветом.
Вертеть головою, крутить объектив, запечатлевая в натуре гробы тамплиеров, таки сотворив жертвоприношенье культуре.
Обедать пора, и проснуться пора,
подохнуть, перевоплотиться,
уехать осматривать Глазго с утра,
в Ньюкасле в стекле отразиться.
* * *
Холодно. Окно в библиотеке
нараспашку. Старого камина
странного гудения в том веке
вот и обнаружилась причина.
Скучно. Липы. Сны. Дагерротипы. Синие обои полиняли. Все, прости за рифму, прототипы бунинской присутствуют печали. Нас с тобой волнует ли всё это? Мы с тоскою столько лет знакомы. Среди всех картинок и портретов вряд ли здесь отыщется искомый. Я не пью, камина нет, собаки даже в планах, мало фотографий дома, но не избежал, однако, извини за рифму, эпитафий.
* * *
От долгих прогулок болит голова
не меньше, чем от сновидений.
На склоне холма вырастает трава
овечьих быстрей поколений.
От скверного кофе шумит в голове, а тут ещё дождь да дремота. Как пишутся книги, не видно траве, в которой не видно кого-то. Все кролики очень боятся лисиц, не менее, чем человека, которому взор оторвать от страниц, что Вию поднять своё веко.
* * *
Когда распадётся “Дозморов и Ка”
и существовать прекратит ДНК
за номером сто миллиардов один,
закроется недорогой магазин, подвальная лавка, дешёвый лабаз, который открыт для клиентов сейчас, но мало рекламы, маркетинг дурной,
и автор качает в окне головой.
* * *
Оторопев, завидовать смертельно
самоорганизации дождя.
Из этих, набухающих раздельно, родится скоро общее дитя. Есть абсолютность некая в природе, есть сумма черт, конкретность, прямизна в любом произведённом ей уроде, в любой сосне есть дерево, сосна. Нет относительности, а одно баранье в предмете каждом равенство себе. А тут банальность, лень, самокопанье, марш похоронный, жалобы судьбе.
* * *
