Демон разврата вытащил из-под поясницы черную подушку и энергично ее встряхнул.
— Д-я-я? — раздался сонный голос. Подушка оказалась Саллосом. Демон мгновенной роковой любви приоткрыл один зеленый глаз, и почесал свое кошачье тело в нескольких местах. Наточенные рога сердечком упали ему на лоб, мятые розовые крылья висели за спиной, как две тряпки. В правой лапе Саллос держал маленький лук и светящуюся розовую стрелу.
— Вот в чем дело! Дай сюда! — Астарот раздраженно выдернул у демона мгновенной роковой любви оружие.
Показав в угол, где среди дров валялись металлические обручи, демон извращений и утонченного разврата пояснил:
— Позавчера открыл бочку коньяку, думал позвать суккубов и провести приятный вечер.
Так нет же! Вот этот, — Астарот приподнял Саллоса, — пролетал мимо, попал в дымовой столб, свалился в мою каминную трубу, подпалил себе задницу, увидел бочку и с воплем: «Горю!» бултыхнулся внутрь! Там, конечно, полыхнуло, как следует, но загорелось только сверху. Этот в коньяке плавает, под огненной пленкой, вынырнуть боится и орет что-то.
Хоть бы рот держал закрытым! Вот результат.
Коньяк в кошачьей шерсти, пришлось всю бочку в песок вылить, а это чучело целый день в аспирине отмачивать!
Демон утонченного разврата сердито тряхнул Саллоса.
— Положь, где взял! — рявкнул, или вернее сказать, «мявкнул» тот, уронил голову на грудь и захрапел.
— Кошмар, — демон разврата вздохнул и снова сунул кошкообразного товарища себе под спину. — Совсем распустился! Кстати, я так и не понял, почему его не вздули вместе с тобой. Ну да ладно.
С этими словами Астарот приподнялся, нагнулся к Бальбериту и одним движением извлек у того изо рта капкан.
— Теперь рассказывай, зачем пришел, — демон откинулся назад и закрыл глаза, приготовившись внимательно слушать.
— Шпашибо, — прошамкал беззубым ртом черт. — Шлушай, шут шакое шело, пошареш нушна швоя помош.
— Тебе? — приподнял одно веко Астарот.
— Не шолько! Иш-ша эшой шелишельницы кармы, под угрошой вше Шемные Шилы!
— Не интересуюсь, — тут, же отрезал демон разврата.
— От эшого шавишит моя шизнь, — пробормотал черт.
— Другое дело, говори, — смягчился Астарот.
— Шахтунгр Шамаэлевиш, прикашал шобрать шроих шобравольшев, штобы ишловить эту шелительницу кармы, вот я и подумал, што шы…
— Куда отправляться? — спросил демон, поднимаясь со своего кресла.
— В тышяча шемьшот шорок шесшой, — прошамкал Бальберит. — Фханшия.
— К кузену Белфегору, значит, в гости…
Хм! — Астарот задумчиво посмотрел на огонь. Почти минуту он думал, а затем ответил:
— Я согласен!
— Уф! — черт вытер пот со лба. — Шпашибо.
— Вот второй доброволец, — демон разврата поднял за шкирку храпящего Саллоса.
Демон мгновенной роковой любви даже не проснулся, только взвизгнул и слегка оцарапал Астароту руку.
— Неш! Шолько не его! — замахал руками Бальберит.
— Ничего, ничего! Там, куда мы отправляемся, он может быть очень полезен, — успокоил черта демон разврата. — Все-таки галантная эпоха… Казанова, герцог Орлеанский… Ты меня понимаешь?
Астарот как-то странно сверкнул глазами.
Черт моментально почувствовал во всем теле приятную тяжесть и расслабленность.
— Шоглашен… — прошамкал он, заулыбавшись во весь беззубый рот.
— Двух попутчиков ты уже нашел, остается третий, — Астарот задумчиво постучал пальцем по губам. — Думаю, Асмодей будет не против…
— Ашмодей? — у черта округлились глаза.
Всем известно, что демон жажды наживы всегда очень занят. Кроме того, он самый опытный и востребованный ловец душ, что называется — вне времени, вне конкуренции!
— А он шоглашится? — на лице у Бальберита отразилось сомнение.
— Его даже не придется специально звать, — загадочно сверкнул глазами Астарот. — Он сейчас как раз в 1746 году, подбирается к Вольтеру…
У черта внутри кольнуло какое-то нехорошее предчувствие, но он только тяжело вздохнул и попытался отогнать неприятное ощущение. В конце концов, ему терять уже нечего, почти нечего…
— Итак, один за всех! — воскликнул демон извращений и утонченного разврата.
— И все ззя-я-я одного! Ик! — взвизгнул Саллос и попытался изобразить книксен.
— Аминь… — вздохнул Бальберит, понимая, что деваться некуда.
Черт испустил еще два тяжких вздоха и вытащил блокнот для перемещений по шкафам и времени.
— Только он плохо работает, — предупредил он Астарота, который уже нарядился в шитый золотом камзол и шляпу с плюмажем, даже шпагу пристегнул.
— Ничего, уничтожим целительницу кармы — премируют тебя самой лучшей книгой для перемещений!
С этими словами демон извращений и утонченного разврата, державший в одной руке Саллоса, другой схватил Бальберита за шиворцт и прыгнул в блокнот.
2. Похититель девственностей
Бриллиант «Питт», редчайший камень удивительной чистоты, весом в сто тридцать семь карат, стоимостью в полмиллиона ливров, пропал. Об этом знал пока один герцог Шуазель. Позавчера Его Величество поручил своему первому министру передать брошь со знаменитым бриллиантом Франсуазе де Пуатье. Но когда Шуазель хотел вручить его девушке, выяснилось, что бриллиант исчез!
— Я пропал! — причитал несчастный герцог Шуазель, ползая на карачках по своему кабинету.
Герцог точно помнил, что всю дорогу от Версаля до своего дворца держал руку на коробке с украшением, что он нигде не останавливался, ни с кем не разговаривал. По приезду Шуазель направился сразу в свой кабинет, чтобы там еще раз полюбоваться изумительной брошью с гигантским бриллиантом. Тогда «Питт» был еще на месте.
Герцог разглядывал его долго, никак не мог оторвать восхищенного взгляда от чудной игры света в гранях, взвешивал камень на ладони, гладил его как котенка, затем уложил брошь назад в коробку и понес Франсуазе. Всю дорогу коробка была в руках у герцога Шуазеля, он принес ее юной графине де Пуатье, открыл перед дверью ее будуара, чтобы последний раз взглянуть на королевский подарок и., внутри ничего не оказалось! Вернее, массивная золотая оправа с мелкими сапфирами на месте, а самого бриллианта не было!
— Герцог Шуазель крепко зажал собственный рот ладонью. Перед глазами первого министра ясно проплыли стены Бастилии и страшный голос в ушах прогремел: «Повинен смерти!».
— Чертовщина какая-то! — бормотал герцог. — Этого не может быть! Я же не выпускал его из рук! О, Боже! Все решат, что я украл королевский подарок!
Обхватив руками свою лысую голову, Шуазель заплакал. Конечно, можно сделать копию бриллианта, но… отыскать настоящий — необходимо!
— Господи! Я должен сделать это сам, только сам!
Герцог отлично понимал, что ему ни за что не удастся убедить короля и двор в том, что бриллиант
